Нобелевский лауреат - [10]

В соседних домах одно за другим стали вспыхивать окна. У нее за спиной о чем-то голосил телевизор, на экране мелькали незнакомые лица. Их голоса странно сливались с голосами внизу, а также распространялись по этажам вверх. Ванда не слушала их. Она просто смотрела на зажигающиеся огоньки, пытаясь представить себе живущих там людей. А может быть, просто сознательно старалась отодвинуть в сторону те свои желания, которые, она это знала, никогда не сбудутся. Ей не нравилось то место, где она жила, но оно было лучшим из того, что она могла себе позволить. Ванда подозревала, что лет этак через тридцать с хвостиком она здесь и умрет, так и не увидев ничего другого. Разумеется, ей никогда не приходило в голову жалеть себя. Просто сейчас все объяснялось лишними килограммами и Детской педагогической комнатой. Но спустя пару месяцев и это пройдет, как проходило всегда.

А что, собственно, проходило?

Ванда закурила новую сигарету и прислушалась: Генри не было слышно. Наверное, снова залез за холодильник. Он любил там прятаться, потому что там было тепло. А может, она не слышит его из-за телевизора?

Ванда бросила вниз недокуренную сигарету и вошла в комнату. Отыскав пульт, выключила звук телевизора и прислушалась. Ей показалось, что со стороны кухни и впрямь доносится царапанье маленьких коготков.

С экрана телевизора на нее смотрел какой-то мужчина и что-то говорил. У него было красивое одухотворенное лицо с большими черными глазами. Глаза были грустными, а волосы — с сильной проседью. Из-за больших залысин лоб казался неестественно высоким.

Ванда не стала включать звук, но продолжала внимательно смотреть на говорившего. Он словно пытался ей что-то сказать, но что? Как зачарованная, она не мота оторвать глаз от его губ. Ей стало казаться, что вот-вот оттуда полыхнет огонь.

Со стороны кухни донесся отчетливый звук. Кто-то отчаянно скребся по полу. «Наверное, Генри застрял за холодильником и пытается оттуда выбраться», — машинально отметила Ванда, продолжая смотреть в телевизор. Теперь там шли спортивные новости. Еще пару секунд — и Ванда окончательно его забудет. А может, ляжет в постель и ей приснится сон, что она, подобно Саломее, ласкает эту красивую большую голову у себя на коленях.

Ванда переключила на другой канал и поспешила в кухню вызволять Генри из плена. В последнюю секунду она успела прочитать надпись, что мужчину зовут Эдуардо Гертельсман и что он является нобелевским лауреатом. Это имя ей ни о чем не говорило. Ванду поразило только то, что человек из телевизора, несмотря на столь высокое звание, непонятно почему выглядит грустным.

3

Ранним утром, когда еще не рассвело, в город стремительно ворвался шквалистый ветер. Целый день он носился по городу, словно на дворе стоял ноябрь, а не апрель. Люди в трамвае выглядели помятыми, мрачными, угрюмыми. Инспектор Беловская разглядывала их мельком, походя, лишь бы не думать о том, как ей холодно в тонком пиджачке. Она относилась к тем людям, которые, как правило, не обращают внимания на погоду, соответственно и погода платит им тем же. Например, если на небе не было ни облачка и ничто не предвещало дождь, а Ванда забывала сунуть в сумку складной китайский зонтик, то именно когда она выходила на улицу, на нее непременно обрушивался настоящий ливень. В грязном скрипучем трамвае по крайней мере не дуло. Однако Ванде не хватало комфорта метро, к которому она успела привыкнуть, где даже утренние толпы пассажиров казались ей более цивилизованными и не так ее раздражали. Однако теперь, когда Детская комната должна остаться в прошлом, ей следовало вернуться к прежнему образу жизни. Теперь ей предстояло сначала ехать на старом трамвае, потом на автобусе, который никогда не соблюдал расписание, появляясь как бы ниоткуда. Разумеется, она могла бы ездить на работу на машине, но в последнее время это уже стало роскошью, которую она редко могла себе позволить, если учесть, что и помимо кредита за квартиру, придется платить и постоянно растущую цену за бензин. Так что, взвесив все «за» и «против», Ванда остановилась на трамвае. К тому же, ее старенький «опель», простоявший на улице всю зиму, нуждался в тщательном техосмотре, прежде чем можно будет сесть за руль.

Прошлой ночью она плохо спала. Ванда вдруг вспомнила, как в первые годы работы в Отделе по борьбе с организованной преступностью, она погружалась в сон сразу, подобно камню, брошенному в болото, и беспробудно спала до утра. Мать тогда говорила, что она спит, как мужчина. Ванду это глупое сравнение иногда раздражало, а иногда наоборот ей нравилось.

Ванда еле успела прикрыть рукой рот в зевке, когда трамвай подъехал к ее остановке. Хотя, по сути, это не имело никакого значения. Люди безразлично смотрели друг на друга еще сонными глазами, наверное, обдумывая день, который им предстояло пережить. Ее как-то не обеспокоила мысль о том, что и она выглядит точно так же. Во-первых, ей было все равно. А во-вторых, она ведь тоже должна как-то выглядеть. А чем больше она сливалась с толпой, тем безопаснее себя чувствовала. Правда, тот безотчетный страх, который она испытывала несколько месяцев назад, исчез. Но она постоянно помнила, что кто-то там, сверху, поставил первую черную точку напротив ее имени, и Ванде крупно повезло, что эта метка не оказалась роковой.