Низверженное величие - [6]

Бебеле уже сидела за столом, когда он, сняв белую сорочку, занял свое обычное место — спиной к камину. Ели молча. Перед десертом Бебеле подняла голову от еды:

— Ты пойдешь в посольство?

— Надо…

Она не спросила, что у него за неотложные дела… В последнее время она видела, как он работал допоздна. Переписка, шифрованные радиограммы, телефонные разговоры. В связи со смертью царя все словно сошли с ума. Из Берлина шли непрестанные запросы, возникали недоказуемые сомнения, проверялись слухи, пересылались секретные сведения из Салоник и Царьграда. Доктор Делиус зачастил в гости — за советами. Бекерле очень хорошо знал его задачи, знал его хитрый, изворотливый ум и потому боялся давать советы. Он предпочитал слушать и делать выводы для себя. За словами Делиуса крылось что-то недосказанное. Они были похожи на лежачий камень, совсем безобидный на первый взгляд, но, если поднимешь его, узнаешь, что там скрывается ядовитая змея, или скорпион, или (это бывало редко) что-либо доброе. Адмирал Канарис не любил его, но ценил за холодную наблюдательность и неуязвимость. И Бекерле старался не сердить его. Сегодня он пригласил его в посольство на кофе: хотел проверить слухи, упорно распространявшиеся среди болгар. От Станишева он, например, узнал, что в смерти царя обвиняют их, немцев. Некие очевидцы утверждали, что видели, как его мертвым выносили из самолета, на котором он прилетел в Софию после встречи с фюрером. Что царь был там отравлен. Другие рассказывали, что он почувствовал себя плохо еще в Главной ставке фюрера, сломленный настойчивыми, неприятными и неприемлемыми требованиями. Как истолкует слухи доктор Делиус, посол заранее знал: «коммунистическая пропаганда» или «английских рук дело».

Бекерле вытер губы белой салфеткой, расчесал густую бороду ногтем мизинца и встал из-за стола.

Жена, словно бы и не заметив этого, продолжала доедать мороженое. Ее сосредоточенность и явное равнодушие задели его, и он, зайдя со спины, коснулся губами ее смуглой шеи. Неожиданная нежность размягчила ее, она лениво закинула назад полную руку и пальцами нащупала его густую бороду. Шутливо подергав ее, Бебеле сказала:

— Господин Бекерле, никогда не оставляйте жену одну…

— Если мадам Бекерле сделает мою работу, я готов следовать ее желанию…

Это была шутка в старом немецком духе и повторялась уже много раз.

4

И поклонение в мемориальном храме Александра Невского миновало, и похороны в Рильском монастыре отшумели. Царя не стало, не стало и тайно лелеемой надежды Константина Развигорова подняться выше по ступеням иерархической лестницы. Своей мечтой он не делился ни с кем, даже с женой, но в тревожные траурные дни часто возвращался к ней. Особенно потому, что царица относилась к нему с доброй симпатией. Когда он видел, как она страдает и мучается, то думал, что это связано с завещанием царя, о котором ей известно больше других. Большим сюрпризом было, когда этого завещания нигде не нашли. Два царских сейфа и царский письменный стол министр юстиции опечатал сразу же после возвращения Бориса из Берлина. До тех пор много народу крутилось около царской кровати. Как не предусмотрели они этого раньше! Не все любили царицу, и советники не любили друг друга. Те, кто вечно присягает в любви к отечеству, любят больше всего самих себя. Это доказывало их поведение и их дела. К несчастью, поглощенные тревогой за больного супруга, брата и самодержца, серьезные, взрослые люди не догадались сохранить все, что может быть взято, скрыто или уничтожено! Не мог царь, который часто повторял, что, по гороскопу, умрет в пятьдесят лет, не подумать о жене, о детях, о народе. Тот, кто управлял страной с такой уверенностью в себе, не мог быть столь безответственным перед лицом смерти.

Сомневалась и царица. И поэтому она поручила снова просмотреть все ящики, шкатулки и прочее в спальне и в рабочем кабинете царя. Когда ей сообщили о результате поисков, она махнула рукой и глухо сказала: не может быть… Ее супруг не любил много говорить о смерти и завещании, но, вернувшись удрученным после этого визита к Гитлеру, он был откровенен с нею. Во-первых, он сказал, что мир развивается не в соответствии с его желаниями и что как маленькая страна бессильна противостоять воле большой, так и человек бессилен перед своей судьбой. Но если человек может бросить вызов судьбе, по крайней мере письменно зафиксировать свои желания, подтвержденные свидетелями, то маленькая страна ничего не может сделать, кроме как пойти против воли большой, принеся в жертву и свою кровь, и свою свободу. Таковы были его слова, сказанные в минуты глубокого страха и тревоги. Тогда отсутствовали и его сестра, и советники, ожидавшие, что он вернется не так скоро, и она оказалась единственной отдушиной для его большого страха и большой тревоги, с которыми он вернулся домой. В минуту откровенности он признался, что, когда возвращался от Гитлера, мысленно пожелал себе встречи с вражеским самолетом, чтобы свершилось неизбежное… Вообще же, и это правда, он редко посвящал ее в свои волнения, порожденные государственными заботами. Обыкновенно они разговаривали о детях, семейных экскурсиях, о приеме личных гостей, о мигрени и плохом настроении. Даже и теперь, почувствовав первые приступы болезни, он не остановился в Царской Бистрице, чтобы не беспокоить ее и детей, а поспешил в столицу.