Низверженное величие - [52]

Таким образом член боевой группы по имени Чугун оказался в Еникёй. В концлагере собрались интересные люди, которые гордо носили свои поседевшие головы и всем своим поведением внушали оптимизм. Чугун попал в большой университет страданий и знаний, но и тут не задержался. Однажды утром ему приказали собираться в дорогу. Его затребовали из Софии. Это было в конце мал. Двое полицейских конвоировали его в наручниках. Приказ гласил: «Для справки». Полицейские, деревенские парни, постоянно выглядывали из окошка купе и рассуждали об урожае. Каменистая земля вдоль линии не вселяла большой надежды. Хлеба были малорослые, пожелтевшие, и они хвалили только табак. Он не капризен. Хотя бы от него хозяин получит доход. Немецкие фирмы спешили закончить предварительные сделки. Чапрашковы, Тамасян, Картел, большие и маленькие фирмы уже воевали между собой. Полицейский пониже ростом, с грубым, обветренным лицом, думал взять отпуск. Жена без него не сможет убрать поле. Дети ей помогают, но от них толку что от кур на навозной куче. Другое дело — мужская сила. Второй, который, кажется, не так уж любил сельскую работу, молчал, хмуря брови. Когда ему надоело слушать рассказы своего товарища, он глубокомысленно изрек:

— Работу ты мне не хвали. Если будет что-то хорошее, господа первые этим попользуются, не так ли? — И он заговорщически подмигнул Чугуну.

— Работа для трудолюбивых, — неопределенно отозвался Чугун.

— Выкручиваешься… Вы, ученые, все выкручиваетесь, и потому мы не можем набрать силу.

— Как «не можем»… У нас есть все… Полиция… Концлагеря…

— Хватит! Хватит! — оборвал его высокий.

— А разве государство может быть без полиции? — усмехнулся другой.

— И я то же говорю…

Паровоз, покачивая вагоны, мчался вперед, солнце садилось за горами, заалели встречные холмы. Дрема навалилась на всех троих. Чугун нарочно зевал широко и шумно.

— Ну ты и раззявил пасть, — сказал высокий. Вскоре, однако, и он начал позевывать.

— В наших краях есть такая поговорка, — сказал низкий, — не зевай в людях, на всех позевоту нагонишь.

— В наших краях тоже, — кивнул Чугун.

— А ты откуда? — полюбопытствовал низкий.

— От границы…

— От какой?

— От турецкой…

— Э, а я смотрю на тебя и говорю себе, этот человек похож на моего учителя по фамилии Караголев… Вы не родня?

— Родня.

— Какая?

— Он мой отец.

— Так, значит? Он учил меня. Очень хороший человек был.

— Он и теперь хороший.

— А ты, — смутился полицейский, — ты какой? Старший или младший?

— Старший…

— Смотри, как пришлось встретиться.

Чугун отвечал, а мысль его лихорадочно работала. Зачем его могли вызвать? Если кого-либо из группы схватили, он пропал. Опершись спиной на диван, он обдумывал какой-нибудь выход. Проехали Дупницу. Солнце наполовину зашло за горы, небо стало красочно пестрым, как хвост павлина. Чугун задвигался, раз, другой. На третий высокий не выдержал:

— Ты чего ерзаешь?

— Выйти надо…

— Ну, — сказал тот, повернувшись к низкому. — Сведи земляка помочиться…

Они вышли. Чугун впереди, полицейский сзади. В коридоре никого. Поезд, видимо, почти пустой. А может, только один этот вагон. Нарочно. Подошли к клозету. Полицейский не разрешил закрыть за собой дверь. Земляк-то земляк, но для дела еще не совсем потерян, подумал Чугун. Он согнулся, и мысль его снова бешено заработала. «Как быть? Закрыть его в клозете и убить. Нет, только обезоружить». Арестант повернулся и стал застегивать брюки. Полицейский стоял, ничего не подозревая. Чугун мгновенно схватил его, рывком втащил в тесный клозет и, навалившись всем телом, ударил головой об стену. Полицейский потерял сознание. Чугун быстро выхватил у него пистолет, открыл дверь вагона и спрыгнул. Долго лежал в кювете, среди пырея. Пока все складывалось хорошо, а что будет — посмотрим.

Весь вечер шел он по незнакомой местности. На рассвете остановился в лесочке. С каменного хребта открывался хороший обзор, и он лег так, чтобы видеть пустое поле. Где-то вблизи мутно заблестели рельсы на линии. Он-то думал, что далеко ушел от железной дороги, но, к его изумлению, оказалось, что он целую ночь проплутал поблизости. После полудня Чугун услышал выстрелы со стороны Дупницы и поглядел назад. По противоположной горе шли люди в синих мундирах. Они искали его вдали от линии, высчитав, наверное, как далеко беглец мог уйти за это время. Они даже не подозревали, что он находится у них в тылу. Редкая цепь полицейских спустилась в широкую котловину между горами и небольшим скалистым хребтом. Тот, кто стоял спиной к линии, махнул рукой другим, которые были наверху, чтобы они двигались по направлению к дальнему селу. Наверное, они оцепят дома и дворы. Чугун уже с трудом различал синие спины полицейских, которые вскоре исчезли из виду между сельскими домами и садами.

Пока его никто не побеспокоил. Лишь какая-то несчастная черепаха выползла из прошлогодней листвы, и нервы его натянулись так, что, казалось, вот-вот оборвутся. Он хотел бросить ее вниз, но затем передумал. Перевернул ее на спину и взял с собой. Довольно долго она вела себя смирно, но потом принялась царапаться когтистыми лапами, ее голова высунулась из-под панциря, и Чугун ударил по ней дулом пистолета — она спряталась, но ненадолго. Вся эта возня не мешала ему наблюдать за лежащим перед ним полем и вслушиваться в звуки за спиной. Лесок был густой, смешанный с кустарником, и вряд ли кто мог неслышно пробраться через него. Вечером Чугун наткнулся, уколовшись, на черный боярышник и подумал, что останется внизу, но утром, когда рассвело и он увидел скалу, решил добраться до нее. Туда вела узкая козья тропинка, и если тебя преследуют, то ты по ней вскарабкаешься. И он это сделал. Мысли о черепахе усиливали чувство голода, но у него не было ни ножа, ни спичек. Узел с вещами остался в поезде. Не возьмешь же его в клозет.