Низший 7 - [3]

– Э? – улыбка поблекла – Метку для твоего ножа?

– Ну да. Ты же ведь нарисовал заранее черточку на том месте, куда войдет мой нож? А, хреносос? Ты ведь черканул фломастером где-нибудь напротив сердца?

– Постой! Я хотел сказать – я испытал глубокое влияние от тебя!

– Как-как? Ты испытал от меня глубокое влияние? – переспросил я, внимательно изучая фигуру странного типа – Это я во сне тебя трахнул что ли? И как?

– Э?

– Убрать придурка, командир? – от собравшихся у газового костерка донесся оживленный алкоголем голос перебинтованного до бровей орка.

Я успокаивающе качнул головой, подтащил к себе бутылку со сложной смесью изотоников, компота, открутил крышку и булькнул в горлышко крошенную синюю таблетку «ВОССТ-15», полученную в подарок от какой-то старушки, что тоже «испытала глубокое влияние» от наших дел, но высказалась просто и емко: «Яйца есть!».

– Я иногда путаюсь в словах – на губы незнакомца вернулась улыбка – Но при этом я опасен.

– Че ты сказал?

– Я опасен.

– Ты опасен – повторил я и сделал огромный глоток, поверх запрокинутой бутылки разглядывая «опасного» типа.

Ему лет тридцать с небольшим. Средний рост, худощав, но широкоплеч, стоит свободно, но не неподвижно – скрытое просторной удобной одеждой тело все время куда-то двигается, но при этом остается на месте. Мелкие подергивания мышц, что рвутся с места, требуют движения. Подобное поведение тела я видел много раз. У находящихся на пике формы спортсменов. У рукопашников достигших своей вершины. И что с того?

Плечи перехватывают ремни рюкзака, под левой рукой болтается игстрел с чуть более массивным корпусом чем у моего. Вместо тяжелых ботинок на ногах легкие кожаные мокасины с богатой вышивкой и морем разноцветных бусинок. Чуть тронутая смуглотой кожа, несколько мелких старых шрамов на скулах и чисто выбритом подбородке, столь же чисто выбрита и голова.

Общее впечатление – чистоплотен, физически развит, умеет не только драться, но и стрелять. Одиночка.

Выражение глаз… тут все сложно. Вроде бы и спокойно он смотрит, но при этом столько всего кроется за этой улыбчивой спокойностью… Определив пару главных чувств, что пульсировали за его ментальной броней, я понимающе кивнул и, в несколько глотков допив содержимое бутылки, бросил опустевшую тару к его зачетным мокасинам и снова прикрыл глаза.

– Уважаемый – послышался его все еще терпеливый голос – Я ведь разговариваю вежливо. Зачем так относиться к тому, кто проявил уважение?

– Во-первых ты меня не уважаешь – покачал я головой и поморщился от стрельнувшей в шее боли – Тебя привели сюда слухи о скваде новичков порвавших Зомбилэнд в свой первый же заход и сразу ставших героями. Особенно сильную жопную боль у тебя почему-то вызываю именно я, а не другие бойцы. Во-вторых, тебя буквально гнобят зависть и ревность, стучат тупыми клювами прямо в твой показушно выбритый череп. Ты завидуешь. И ты точно что-то хочешь от меня, раз стоишь здесь и не боишься, что я не выдержу и прострелю тебе яйца. А раз ты от меня что-то хочешь – значит, ты лжец. Ведь что ты сказал до этого, хреносос в мокасинах?

– Как грозно и хрипло ты говоришь… прямо крутой…

– Ага – безмятежно улыбнулся я – Крутой. Давай так, урод с чересчур большой задницей – прямо как у бабы – если хочешь со мной о чем-то поговорить – плати. С тебя бутылка самогона, две таблетки «ВОССТ-15», банка сраных персиков, две бутылки воды.

– Ты охренел? – в голосе безымянного опасного незнакомца впервые зазвучали эмоции. Злость, раздражение, удивление.

Он характерно дернул правой ногой, чуть повел тазом. Я с интересом наблюдал за его демонстрацией того, как он собирается пнуть меня в лицо красивым мокасином. Наблюдал и молчал. А он продолжал без нужды разминать ножные мышцы, причем делал это с таким видом, будто одним пинком собирался раскрошить не только мою гоблинскую наглую харю, но и всю бетонную стену. Кривляния длились секунд пять. И прервались неожиданно – он внезапно налился смущенным багрянцем, резко хлестнул себя по щеке и… извинился:

– Прошу прощения за тупую показуху, герой Оди. Это иногда… рвется из меня… все вот это вроде того, как я типа без слова говорю, что «ща как вдарю и мозги лужей по стене» и…

– Заткнись! – рыкнул я, почувствовав усиление головной боли – И с тебя еще обезболивающее для моей головы.

– Это ведь не…

– Повторять свое щедрое предложение не стану – прервал я его – Тащи сюда сказанное – и я тебя выслушаю. Если поторопишься – вполне впишешься в мой рабочий график. Сразу предупрежу – у Сэма Жабы лучше ничего не покупать.

– Э… а?

– У Сэма Жабы настоящим героям закупаться позорно и непростительно. Беги, жопастый.

– Ты… ты…

Прикрыв глаза, я задремал, уже не слушая его не подкрепленные данью слова.

– Ладно! – это выплюнутое слово полыхнуло уже не просто эмоциями, а этаким грозным обещанием многого… – Сейчас принесу!

Занятный все же хреносос, что может и сможет разогнать мою больничную скуку. А я, валясь в пыли за задней стеной первого барака, укрытый старым рваным одеялом, считал себя именно в больнице на следующий десяток часов как минимум. Системные медицинские процедуры и средства весьма практичны и живо ставят рабочую и боевую силу на лапы. Но даже крепкая химия не может до бесконечности ускорить регенерационные возможности организма. Так что я взял коротенькую паузу. И при этом был уверен, что просто так мне отлежаться не дадут и раз так – надо больше жрать, меньше двигаться, внимательно слушать, жрать персики и… как-то скрывать упорную эрекцию, что рвала мои штаны уже второй час. Не знаю что мне там вколола в поясницу система – вытяжку из пушистых яиц гориллы? – но половина мыслей была только о том, что неплохо бы потрахаться…