Нити разрубленных узлов - [13]
— Эсса Конран?
Приходится все-таки оторвать взгляд от бесконечных серебряно-серых сапог и посмотреть в оливковые глаза.
— Вы отказываетесь от возмещения?
А что оно смогло бы мне дать? Несколько лишних монет, утяжеляющих кошелек? На них все равно не удастся купить достаточно вина, чтобы смыть гнилостный налет брезгливости, оставленный прошедшим днем на моих мыслях.
— Да, эсса. Отказываюсь.
Имарр удовлетворенно кивает, делая знак служке, ведущему записи, и тот с громким стуком ставит закрепительную печать на свитке, в котором подробнейшим образом изложено сегодняшнее происшествие. Чуть позже свиток, заверенный еще десятком уже личных печатей Перьев разного полета, спрячется в цельновыточенном деревянном футляре и отправится на долгое-долгое хранение в пропасть архивов Крыла попечения. И самое смешное, не сгинет там навсегда, потому что «выдохов» считают и пересчитывают тщательнее, чем сокровища личной казны императора. Как будто ждут той минуты, когда количество ушедших и вернувшихся сравняется и…
— Что ж, можете быть свободны.
Церемонно произнесенная фраза — всего лишь дань традициям, ведь ни я, ни Герто не находимся в подчинении у прекрасноликого Пера: Гражданская стража набирается исключительно из добровольцев, желающих пощекотать собственные нервы.
Когда-то давно «вдохов» выслеживали и отправляли либо в могилу, либо под строгий присмотр регулярные военные и полувоенные службы, но в один прекрасный день «врата мечты» вознамерились открыть для себя вельможные дети, имевшие в своем распоряжении не только земли и золото, но и собственную гвардию. Вспыхнула война. Непродолжительная, не особо кровопролитная, однако поставившая императора по другую линию фронта от его, казалось бы, самых верных подданных. Мятежные герцоги подписали ультиматум, в котором напоминали, что войска империи содержатся и на их подати тоже, стало быть, нарушается священное вассальное право. А законы, древние, как сам мир, гласят: если сюзерен не исполняет своих обязательств, он подлежит немедленному и беспощадному низвержению.
Император колебался недолго. Всего через месяц внял голосу разума и рыку боевых рогов. А еще через месяц вышел указ, что отныне заниматься розыском «вдохов» дозволено каждому гражданину империи. На свой страх и риск. «Вдохи» же соответственно могли как угодно защищать свое желание отправить дух на прогулку отдельно от тела. Чуть позднее слова императорского указа воплотились в создании Гражданской стражи, куда имели право записаться все желающие: и простые искатели приключений, и весьма знатные люди. Главное, никто из них не должен был быть обременен государственной службой. Проще говоря, под этим знаменем с прежних времен и по сей день собираются бездельники. Такие, как я.
Имарр уходит, шелестя складками плаща, широкого, но короткого, а значит, позволяющего во всей красе показать ноги, теперь уже со стороны спины. Провожаю дивное создание взглядом и еще долго смотрю на опустевший коридор.
Пора возвращаться домой. Но пожалуй, сегодня мне не хочется торопиться.
— Раньше никогда не видел первые минуты «выдоха»? — спрашивает из-за правого плеча Герто.
Неопределенно киваю, мимолетно вспоминая пробуждение Либбет.
— Такими бывают девять раз из десяти.
Ничего себе! Что же случается с теми, кому не повезло оказаться рядом?
— Если бы Кана промедлила, парой тел на этом свете стало бы меньше.
Изумленно поворачиваюсь:
— Хочешь сказать, нас могло задеть?
— Не нас. — На лице Герто не вздрагивает ни одна черточка. — Его приятелей.
Да, он прав. Беспомощные, неподвижные, лишенные сознания тела не смогли бы избежать удара стихий.
— Если бы Кана промедлила…
А вот теперь что-то меняется. Прямо у меня на глазах. В вечно отрешенном покое юного лица Герто проступают отблески огня, прежде сокрытого глубоко внутри.
— Если бы она промедлила…
Со стороны может показаться, что юноша потрясенно повторяет одни и те же слова, но я-то вижу: ни о каком душевном волнении не идет и речи. Все совсем наоборот. Все переворачивается с ног на голову, открывая книгу с ответами на все вопросы, но я еще не готов принять обнажившуюся правду, поэтому киваю, поспешно прощаясь, и прохожу мимо, невольно ускоряя шаг.
Домашний дракон, дремлющий в открытых стойлах Крыла попечения, недовольно ворчит, когда я сажусь в скрипучее седло, наверное, столь же старое, как зверь, служащий мне. Вернее, не мне, а дому. Древнему дому Да-Диан, от которого в наступившем веке остались лишь огрызки. Ровно два. Я и Либбет.
Полупрозрачная пленка третьего века сдвигается, и черно-лиловый глаз вопросительно вглядывается в мое лицо до тех пор, пока не получает тихий приказ:
— Домой.
Дракон, переваливаясь с одной пары ног на другую, покидает защитные стенки стойла и недовольно фыркает, когда ветер взъерошивает тонкую, как ветхая бумага, грязно-желтую чешую. Громоздкая туша подо мной делает шаг, другой, а уже на третьем я привычно закутываюсь в плащ, потому что наверху всегда холоднее, чем внизу.
Что помогает неуклюжим с виду зверям чувствовать себя среди облаков, как рыба в воде? Какая сила позволяет призрачным прыгунам из лесов Арраны преодолевать огромные расстояния в мгновение ока? Кто наделил дубравных фей Изумрудного лона способностью превращать пустоту во все, что только можно пожелать? И почему мир, наполненный чудесами, делит свои безграничные возможности лишь с теми, кто отказывается от собственной изначальной природы?
Молодой охотник за ведьмами Марк узнает о существовании амменирского кольца, с помощью которого можно принимать любой облик. Марк загорается идеей найти кольцо, чтобы использовать его в своих целях. Однако для этого необходимо оживить последнюю хозяйку кольца, ужасную колдунью Эрхог. Мало того, для воплощения нужно найти молодую красивую девственницу. И оказывается, что вызвать из небытия дух старой ведьмы гораздо легче, чем загнать ее обратно.
Все пути однажды заканчиваются. Одни тонут в безлунной ночи сомнений, другие тают под ослепительным светом прозрений. Одни хочется завершить поскорее, потому что продолжать не хватает сил — ни духовных, ни физических; за другие цепляешься до последнего мига всем своим существом. Но когда стремительно или смиренно делаешь шаг с обрыва, под ногами вдруг снова оказывается твердь, свежая брусчатка совсем нового, совсем иного пути. И остаётся только одно: начать сначала!
Ваша судьба расписана от рождения и до смерти, даже на свет вы появились в полном согласии с правилами, почти такими же старыми, как весь ваш род. Служба так тесно переплетена с жизнью, что вы и сами иногда не понимаете, где заканчивается одно и начинается другое. Жену вы тоже выбрали себе сами, окончательно и бесповоротно, и всё, что остаётся, это только полюбить её всей душой. Ни шага влево, ни шага вправо: на всё вам установлены границы. Есть лишь одна свобода — свобода выбора. Вы вольны сбежать, бросив всё, или остаться, но тогда и принимать придётся тоже всё.
Судьба может нестись вскачь, может неторопливо ползти или лететь, то поднимая своего подопечного к небесам, то роняя в пропасть, но всегда случается день, когда ни одно зеркало мира не может ответить на вопрос: кто ты? Остаются только чужие взгляды, которым раньше не придавал значения. Ты заглядываешь в глаза всем, кого встречаешь на пути собственной судьбы, находишь свои отражения и… Чем больше становится ответов, тем труднее выбрать единственно правильный. Потому что смотреть следует не на зеркальную гладь, а за нее — в себя самого, искать в глубинах озера своей души тот крохотный камешек, что вызвал к жизни штормовые волны.
Вы любите приключения? А вот некто по имени Джерон их ненавидит. Но, как назло, эти самые приключения льнут к нему не хуже ласковой кошки. И стелется дорога, и голову кружит калейдоскоп лиц, и сплетается клубок интриг, и... каждый миг происходит битва... Да, врагов хватает, но самый опасный и сильный противник — ты сам. Пусть сражение скромное, как стол, накрытый на две персоны, но и в нём будут победители и проигравшие. Непременно будут. На какой стороне вы хотите оказаться? На стороне тех, кто победил? Не торопитесь, почтенные: дорога только начинается...
Когда ты полевая медсестра, не спасай своего врага. Какое бы желание, сострадание к нему не чувствовала — не спасай. Да будь он сто раз красавцем, да будь он эльфом… Не спасай, слышишь? За тобой придут его друзья, его "племя". Они поставят тебя перед выбором, и если сделаешь верный — заберут собой, в свой мир, где ты будешь не принцессой или лучшей подругой короля, за спасение одного из них! Тебя бросят в лесу в доме, где нужно помогать умирающим врагам, а те, в свою очередь, не будут против тебя убить.
Что ни день у начинающей магички, то что-нибудь неожиданное. А что-нибудь неожиданное, как известно, редко оказывается чем-то приятным. А если накануне большого праздника сниться страшный сон, то это почти наверное значит, что придется кого-то спасать. Главное, чтобы потом нашелся кто-то, кто будет спасать ее…
Алекс и Кэллум просто хотят быть вместе, просто хотят любить друг друга, но это невозможно. Они по-прежнему не могут общаться без волшебного амулета, и с каждым днем девушке кажется, что эта пытка наконец разрушит их отношения. Как можно любить кого-то, если даже обнять его нет возможности? Кэллум бессилен помочь ей, он призрак, пришедший из другого мира. Мира, который сделает все, чтобы вернуть его назад и наказать. Теперь на кону не только их любовь, но и жизнь.
Для дедушки Фэнга и его внучки призраки и демоны — дела обычные, прямо скажем. Гораздо сложнее избежать внимания убийц и мафии. Все имена и названия выдуманы, все совпадения случайны. Из предупреждений — нехронологическое повествование и насилие. Произведение довольно мрачное, жесткое и, вероятно, неприятное, впечатлительным людям лучше его не читать.
Парень, студент, попадает в фильм "Гарри Поттер и узник Азкабана". Книги о Гарри Поттере уже подзабыты, а выдать себя как не-волшебника нельзя — случится что-то очень нехорошее. И нашему герою приходится занимать место под солнцем волшебного мира…
Каково это быть длинноухим нелюдем в империи людей? Не знаешь? Это довольно просто. Стань достойным своего прозвища. Будь жестоким и циничным! Стань эгоистом, который никому не доверяет и делает все для своей выгоды! Тяжело? Сложно? Придется измениться, если не хочешь бездарно погибнуть! Каково это быть длинноухим нелюдем в государстве орков? Не знаешь? Я тоже. Давай узнаем об этом вместе…
Юноша, с самой окраины Империи, потерявший всех в кровавой волне орочьего набега, но чудом выживший сам. Молодой наемник, ставший побратимом однорукого гнома и эльфа, проклятого своими сородичами. Барон — владетель обезлюдевших земель, заполненных болью, ужасом и тьмой. Неужели все это об одном человеке? И его история только начинается…
Я странный? Да ладно, это из-за ушей, что ли? Ну подумаешь, острые и длинные, у эльфов вон такие же. Нет. Я не эльф. Кто? Не знаю. Но все зовут меня Нелюдь.
Если вам не везёт ни в труде, ни в личной жизни, да настолько, что даже перемещение в иной мир ничего не может исправить, — это плохо. Если завистливым соперницам показалось недостаточным наложить на вас проклятие и они прилагают все усилия, чтобы отправить вас в пасть дракона, — это ещё хуже. Если друг ничем не может вам помочь и, более того, сам вот-вот потеряет корону по милости доверчивого дядюшки — это совсем плохо. Но если в ваш дом однажды занесёт отставного убийцу, которому по пятницам снятся малознакомые покойники, — это может оказаться к лучшему…