Нити магии - [98]

– Минутку… – произносит Якоб с таким выражением, словно его озарила идея, подобная внезапно зажженной спичке. Ева вздрагивает, когда он начинает зашивать рану у нее на руке. – Повтори-ка это еще раз.

Но неожиданный трескучий звук удара где-то внизу заставляет нас подскочить, и почти сразу за ним следует второй громкий треск.

Как будто разбивается что-то огромное и стеклянное.

– Марит! – в отчаянии говорит Ева, поворачиваясь ко мне. – Хелене, наверное, нужна помощь!

Я уже собираюсь сказать «нет», потому что хочу остаться с ней и убедиться, что она в полном порядке, но выражение глубокого отчаяния на ее лице останавливает меня.

– Хорошо, – слышу я собственный голос. – Иду.

– Я с тобой, – вызывается Деклан, взяв в каждую руку по пистолету. Один он протягивает мне, но я качаю головой.

– Я не умею из них стрелять и не хочу учиться.

Он роется в груде конфискованного у врагов оружия, просеивая его, точно в поисках золота.

– Я вернусь, – обещаю я Еве, прежде чем она успевает сказать еще что-нибудь, и пожимаю ей руку. – Будь отважной, моя милая.

Мы с Якобом обмениваемся коротким взглядом. Его ливрея порвана, в крови, а очки криво сидят на носу. Он выглядит сурово-красивым и как будто подыскивает какие-то правильные и нужные слова.

Так же, как в «Мельнице», я поспешно встаю, не собираясь прощаться. Если я не скажу слов прощания никому в этой маленькой комнате, никому из этой горстки людей, которые мне небезразличны, то разве я не буду обязана выжить?

Буду.

Деклан протягивает мне нож. И мы бежим.

* * *

Магия, которую применили шахтеры, должно быть, иссякла, потому что снегопад в вестибюле наконец прекратился.

Следы, оставленные нами, почти засыпало. Мы наступаем в свежие заносы, и снег забивается в мои башмаки холодными комьями.

Дверь бальной залы распахнута настежь.

С каждым шагом мой страх растет.

«Еще не поздно повернуть обратно», – думаю я, когда мы с Декланом, пригнувшись, крадемся вперед. Я могла бы забрать Еву и убежать далеко отсюда, прочь от Вестергардов и их ужасных копей. Мы могли бы спастись. Рассказать кому-нибудь правду. Получить будущее, которое я всегда хотела.

Я больше не хочу сражаться. Лишь бежать отсюда, забыть о самом существовании магии. Хочу оказаться далеко-далеко от Вестергардов, которые без конца причиняют зло дорогим мне людям.

Но из залы доносится еще один удар.

– Идем, – шепчет Деклан.

Я колеблюсь полсекунды, и давняя, гадкая мысль проскальзывает у меня в голове. Кому Ева желает выжить в большей степени, мне или Хелене?

Я стряхиваю эту мысль, словно гусеницу, которую могу раздавить башмаком, и вслед за Декланом проскальзываю в двери бальной залы.

Из снежной зимы мы попадаем в весну, и нас охватывает головокружительный запах цветущих апельсиновых деревьев. Я выглядываю между ветвей, тихонько перемещаясь под прикрытием зелени. Мы с Декланом пригибаемся, укрываясь за боковой стороной мраморного стола. Хелена стоит едва в трех метрах от нас и держит нож у горла Филиппа.

Из тени выступает доктор Хольм. Похоже, он не знает, что мы здесь. Он наводит свой пистолет на Хелену и взводит курок.

– Отпусти его, Хелена, – приказывает он.

– Нет, – отвечает она, и я крепко сжимаю руку Деклана.

– Пристрели ее, – спокойно говорит Филипп.

Деклан напрягается всем телом. Во рту у меня мгновенно пересыхает. На таком расстоянии мы никак не успеем спасти ее.

А потом я чувствую, как что-то движется на стене позади меня, и едва сдерживаю испуганный вскрик. Сами стены вокруг нас шевелятся. Ползут, словно зеленые волны или изумрудные змеи. Лозы – они словно ожили. Я окидываю взглядом комнату.

Брок где-то здесь.

Сильный порыв ветра неожиданно проносится по дому, выбивая треснувшее стекло, которое задержалось в оконной раме, точно сверкающая паутина. Дождь осколков со звоном сыплется в залу, и Хелена вздрагивает. Нож в ее руке сильнее вдавливается в горло Филиппа.

В нижней части рамы остается один-единственный острый осколок. Он торчит, словно сверкающий ледяной зуб.

Хелена крепче перехватывает нож, и голос ее подобен стали.

– Ты убил моего мужа? – спрашивает она.

Но вместо Филиппа ей отвечает доктор Хольм:

– Я не стал бы этого делать, если бы знал, что он оставит шахты тебе, – он фыркает, продолжая целиться в нее из пистолета. – Или что ты будешь настолько упряма, что не захочешь продать их.

Лицо у Филиппа настолько бледное и несчастное, что мне его почти жалко.

Но тут мой взгляд падает на пол. Одна из лоз больше не цепляется за позолоченную стену. Она соскользнула вниз и теперь ползет по навощенному паркету. Сначала мне кажется, будто это трюк ветра. Но потом лоза начинает карабкаться по сапогу доктора Хольма и обвивает кольцами его правую ногу. Долю секунды он смотрит вниз, моргая, словно не в силах поверить собственным глазам, а потом отводит пистолет от Хелены и направляет ствол вниз, пытаясь пристрелить стебель лозы, тянущийся по полу.

Выстрел эхом отдается от стен залы, и я вздрагиваю. Но лоза продолжает ползти, туже сдавливая его ногу и целенаправленно штурмуя его туловище.

– Это был ты, – говорит Брок откуда-то из тени. Вторая лоза ползет по спине доктора Хольма и тянется к его шее. Брок выступает вперед, когда доктор Хольм роняет пистолет и пытается голыми руками сорвать с себя зеленые плети. – Это ты напал на Айви, – цедит Брок, глядя на Филиппа. Я вспоминаю, как в тот день в Копенгагене видела младшего Вестергарда в стекольной мастерской. Быть может, он уже тогда выслеживал ее, лелея свои планы. Быть может, он даже хотел, чтобы она узнала его. Чтобы потом, когда он встретит ее одну на дороге, она совершила фатальную ошибку и остановилась поприветствовать его.