Нити магии - [31]

– Или перемелет нас на приманку для крыс, – добавляет Якоб.

– Или утыкает иголками и превратит в подушечки для булавок, – шепчу я, заслужив одобрительную улыбку Лильян.

Мы проскальзываем в темное помещение. Библиотека оказывается темной комнатой в форме шара, где пахнет старой бумагой и кожей, стены обшиты панелями, вдоль которых тянутся полки, а верхний уровень обнесен перилами. На потолке между пересекающимися балками вырезаны изображения молота и кирки Вестергардов. Якоб задергивает тяжелые шторы и зажигает свечу. Лильян запирает дверь изнутри. Мои пальцы зудят от желания открыть одну из старых толстых книг и услышать, как кожаный корешок захрустит, точно ломкий лед.

Якоб смотрит на часы.

– У нас примерно двадцать минут до того, как ужин закончится и они пройдут в кабинет, чтобы Филипп мог выкурить сигару и выпить бренди.

Он двигает лестницу вдоль полок, на которых стоят книги с зелеными корешками: цвета мха, папоротника и изумруда. Они тянутся вверх по стенам, словно вьющиеся растения.

– Я попросил Лильян сделать копии чертежей, просто на всякий случай. После того, как Хелена поручила мне просмотреть их, – говорит Якоб, начиная взбираться по лестнице. По окнам снаружи стучит мокрый снег.

– Не знала, что ты разбираешься в устройстве шахт, – замечаю я. – Это… часть твоих здешних обязанностей?

– Обязанность Якоба – разбираться во всем, – хихикает Лильян.

– Чертежи спрятаны в книге по древней ботанике, но с тех пор книги на полках переставляли, – поясняет Якоб. – Так что мне понадобится пара минут на поиски.

– Пара минут? – переспрашиваю я. По моим подсчетам, здесь не меньше десяти тысяч книг, и это самое малое.

Но он ведет ладонями по корешкам, прищурив глаза и сосредоточенно переводя взгляд с одной книги на другую, брови его подергиваются.

Я изумленно рассматриваю, как он за минуту просматривает целый ряд книг, просто прикасаясь на мгновение к каждому корешку.

– Ты читаешь их… просто трогая? – осторожно спрашиваю я, и Лильян складывает руки на груди.

– Якоб единственный, чьей магии я когда-либо завидовала.

– Это как беглый просмотр, – отсутствующим тоном поправляет он. – Я не прочитываю все, просто ищу то, что нужно.

– Однако многое усваивает из этого, – говорит Лильян.

Я смотрю на Якоба со смесью восхищения и ужаса.

– Неужели никто из вас не боится Фирна? – спрашиваю я. Как могут эти люди пользоваться магией, не опасаясь смерти, которая всегда таится рядом? Неужели этот страх не отравляет их мысли, как отравляет мои? Рука Якоба почти незаметно вздрагивает.

– Я мог бы потратить много часов, просматривая каждую книгу, или могу использовать магию, – отвечает он, переходя к следующему ряду. – Да, всегда есть угроза Фирна, но, возможно, то время, которое магия у меня отберет, я все равно провел бы за чтением этих самых книг, но без нее. Понимаешь?

– Наверное, я никогда не рассматривала это так, – говорю я, поворачиваясь к Лильян. – А ты?

– Я не собираюсь слишком много раздумывать об этом. Может быть, со мной этого никогда не случится, – она пожимает плечами, и мое сердце сжимается, когда я вспоминаю холодное тело Ингрид, лежащее на полу. – И… ну, даже если такое случится, Якоб намерен найти для меня лекарство.

– Лильян, не будь дурой, – отвечает Якоб сверху. Лицо его раскраснелось, точно от жара. – На создание лекарства может понадобиться целая жизнь – да и то при условии, что оно вообще существует.

«Лекарство…» – ошеломленно думаю я, прислоняясь к полке. Способ пользоваться магией, не опасаясь Фирна? Мысль о подобном никогда не приходила мне в голову. Подобное лекарство могло бы изменить все. Мой мир… мою жизнь. Я могла бы создавать красоту вокруг себя, исправлять вещи одним прикосновением пальца, как сделала с навесом у булочной Матиеса. Я могла бы делать то, что люблю. Быть может, даже вместе с кем-то, кого люблю.

Даже с тем, кто владеет собственной магией.

Я заливаюсь краской и пытаюсь забыть о том, о чем только что подумала.

– Ты действительно думаешь, что когда-нибудь появится такое лекарство? – спрашиваю я с неожиданной робостью. Якоб пожимает плечами:

– Я хотел бы учиться у доктора Хольма в Копенгагене, чтобы попытаться создать это лекарство. И собираюсь попроситься к нему в подмастерья, – говорит он, и шрам на его подбородке натягивается, как нитка. – Он исследует Фирн, чтобы мы могли лучше понимать, что это такое. В опубликованном им трактате сказано, что ледяной осадок, скапливающихся в наших жилах, – это естественный остаток магии, а не какое-то проклятье драугов, – он криво усмехается. – У Вестергардов есть множество связей в обществе. Я надеюсь, что моя служба у них позволит мне получить место ассистента у доктора Хольма.

– Связи с Вестергардами могут отворить многие двери, – соглашается Лильян и продолжает шепотом: – Они используют нас ради магии. Насколько я полагаю, мы можем использовать их в ответ.

Но что-то еще беспокоит меня, словно легкое обморожение, оставшееся после прошлой ночи на замерзшем пруду.

– Как ты узнал, Якоб? – медленно спрашиваю я. – То, что мне уже известно об обвале и о погибших шахтерах?

– Это известно всем в Дании, не так ли? – говорит он, но при этом не смотрит на меня.