Нить курьера - [27]

«Убийство фабриканта стекла. Ограбление сейфа. Подозрения падают на исчезнувшего участника февральского заговора, студента Академии Художеств», — читал я.

Но Федчук сразу же оторвал меня от дальнейшего чтения.

— Не думайте, что это большая заслуга. Beдь ловеласы становятся шпионами по определенному шаблону. К тому же, это было давно.

Федчук взял у меня из рук и опять закрыл в сейф газетную вырезку. Достал папиросу и закурил. Видно было, что состоявшийся разговор был для него приятен.

— То, что Зарницкий являлся активным участником февральского заговора в Чехословакии, совершил убийство и бежал в Австрию, все это бесспорные факты. Хорошо, конечно, что вы домыслили их путем логических рассуждений. Но если это все, то Зарницким можно не заниматься.

Федчук встал, прошелся по кабинету, приглаживая рукой волосы.

— Но здесь дело сложнее, — продолжал он. — Для меня лично все эти преступления позволяют предположить, что, оказавшись в Австрии, он стал шпионом. Более того, у нас есть все основания считать, что он шпион, работающий против нас.

Федчук нахмурился. Подойдя к книжному шкафу, поставил на место упавшую книгу. Задержал взгляд на люстре, словно обдумывая что-то. Наконец, сел рядом со мной и заговорил вновь:

— Так вот, на вашей версии с лейтенантом надо и строить проверку Зарницкого. А о задержании говорить рано. Представьте себе, что Зарницкий задержан и вам поручен его допрос. Попробуйте-ка разоблачить его в шпионаже на основании материалов досье. Ведь он противник сильный и умный, рассчитывающий буквально каждый свой шаг.

И вот я сижу в своем кабинете за столом и мысленно представляю себя то в роли следователя, то в роли Зарницкого. Ставлю ему вопросы и сам отвечаю на них. Много еще я задавал вопросов Зарницкому, но ничего добиться не мог.

Я пробовал задавать ему вопросы то в одной, то в другой последовательности, идти прямым и более извилистым путем, но все равно не мог достигнуть успеха. Я только раскрывал перед ним карты, выкладывал на стол свои козыри.

Теперь я понял, почему Федчук предложил именно этот эксперимент. Он дал мне почувствовать мое бессилие.

Вконец измученный, я прекратил инсценировку допроса. Нет, нет и нет! Все это не доказательства, а лишь сигнал, над которым надо работать. Все необходимо начать сначала. Нельзя увлекаться и целиком отдаваться первому впечатлению.

— Так с чего же вы решили начать? — спросил Федчук на следующий день, как только я появился в его кабинете. — Надеюсь, поняли, что начинать надо с доказательств.

— Начну с того, — отвечал я, — что увижу Зарницкого в натуре. Посмотрю на него хотя бы издали, со стороны. Знать в лицо своего противника, его манеры — это уже немалое преимущество для охотника за шпионом.

— Неплохо, неплохо, — одобрил мои мысли Федчук. — К тому же, — продолжал он, — для задерживания Зарницкого придется все равно «выводить» из Первого района Вены к нам в зону. Так что знать его в лицо вам абсолютно необходимо.

Федчук склонился над столом, что-то пометил на лежавшем перед ним листе бумаги. Лучи закатного солнца освещали его лицо. Вскинув голову и посмотрев на меня, он снова спросил:

— Ну, а дальше?

— Затем поселюсь в Военном городке и займусь коллекционированием натюрмортов. Возможно, удастся привлечь внимание агентов Зарницкого к себе. Вот, кажется, и все, что я пока намереваюсь предпринять, хотя в мыслях забегаю далеко вперед.

— Ну, что ж, — заметил Федчук, — наметки, пожалуй, подходящие. Только все это надо делать не торопясь, в естественной обстановке и совершенно надежным способом. Советую хорошо поразмыслить над деталями.

И вот я снова склонился над тощим досье. Папка уже не блещет глянцем, листы потускнели, уголки листов оттопырились, как бы загнулись кверху.

День за днем, ночь за ночью перелистываю я эти страницы, выученные почти наизусть. Всматриваюсь в фотографию, стараясь запомнить, запечатлеть каждую деталь внешности своего противника, так сказать, в живом виде представить его перед собой.

Наконец, кажется, все продумано и учтено. Согласована и одобрено. Пора действовать.

Кафе «Будапешт», где, судя по заявлению лейтенанта Кострова, Зарницкий постоянно завтракал с десяти до одиннадцати утра, мы с Ольгой начали посещать из осторожности вечером, с наступлением темноты.

В кафе было душно и тесно. Гремел оркестр. Подвыпившая публика главным образом танцевала. Многие женщины и мужчины вели себя настолько вульгарно, что на них противно было смотреть. Однако я сдерживался.

За стойкой буфета стояло несколько девушек. Они и были объектом моего пристального изучения. Расплатившись и выйдя на улицу, мы вздохнули свободнее. Луна и звезды купались в светлой зеркальной глади Дунайского канала…

В последующие дни наведывались в «Будапешт» до наступления темноты, что избавляло от неприятного зрелища разгула и создавало условия для непосредственного знакомства с девушками, работающими в кафе. В дневное время они обслуживали посетителей.

Наиболее внимательной и любезной к нам была молодая, черноволосая, довольно привлекательная по внешности австрийка, по имени Инга. Ее лицо показалось мне знакомым. Она каждый раз сразу же подходила к нашему столику и подавала меню. Мы брали кушанья, немного напитков, были друг к другу очень внимательны, даже нежны, и это ее, по- видимому, подкупало.