Никто, кроме тебя - [11]

– Ты не помнишь каких-то конкретных событий? – допытывалась Виктория.

– Да, – медленно сказал Антонио. – Я напрочь забыл о своей женитьбе, поездке в Гвадалахару. Не помню жены, ее лица, имени… – Антонио задумался. – И потом, почему я женился столь скоропалительно и столь тайно, – это так на меня не похоже.

Виктория не в силах была дать ответ на эти вопросы, и откровенно призналась, что состояние его здоровья пугает ее. Антонио признался, что и сам испуган не менее матери… Ему нужно немедленно увидеть жену… Ракель, кажется.

Виктория опустила глаза, едва слышно произнесла, что теперь это невозможно: девушку так огорчило известие о смерти Антонио, что после похорон она сразу же захотела уехать, несмотря на все ее уговоры. Макс полетел за ней. Виктория показала газету, где была напечатана фотография Ракель… Может, он вспомнит ее, если увидит?.. Нет, увы, фотография этой красивой девушки не всколыхнула память. Виктория снова и снова подробно описывала ему события прошедших трех дней. Как обнаружив брачное свидетельство и телефон Ракель в его кабинете, она позвонила в Гвадалахару. Как потерянная, убитая горем, девушка приехала на следующий день в Акапулько вместе с сестрой… Да, еще такая странность: Ракель утверждала, что он, Антонио, скрыл от нее свое истинное положение, уверял, что у него нет родных и что он всего-навсего является рядовым служащим строительной компании.

Нет, и этого Антонио не помнил…

Виктория умолчала об одном: о своем недавнем разговоре с сестрой Ракель, Мартой, который чрезвычайно озадачил ее. Сеньора Ломбарде не могла не заметить смятения на лице девушки, когда она сообщила ей, что Антонио жив. Вместо радости – кислое выражение лица, опущенные глаза… С чего бы это?.. Виктория, дожидаясь приезда Антонио, попросила Марту зайти в кабинет, ей хотелось узнать причину отъезда Ракель. Почему она покинула дом Ломбарде тайно, никому ничего не сказав? Потом она попросила Марту позвонить в Гвадалахару. Дон Даниэль сообщил, что дочь уже уехала обратно с… Антонио… нет с Максимилиане, в Акапулько: тот ее уговорил…

Но как Макс узнал, что Ракель уехала в Гвадалахару, для Виктории оставалось загадкой.

Всю дорогу в самолете Ракель не промолвила ни слова. Молчал и Максимилиане Только когда самолет пошел на посадку, он попытался взять руку Ракель в свои, хрипло прошептал: «Прошу, не держи на меня зла, я, правда, люблю тебя». Ракель отвернулась к окну, выдернув руку, очень тихо, но внятно сказала: «А я тебя ненавижу!». У нее были все основания говорить и поступать именно так – слишком живы воспоминания о недавних часах, проведенных в отцовской квартире Гвадалахары. Когда она, уставшая и измученная, вошла к отцу, Макс был уже там. Она думала, что отдохнет, придет в себя, но не тут-то было: он тут же потребовал ее возвращения обратно в Акапулько. Нет, бросила Ракель ему в лицо, – нет, ей плевать на его далеко идущие планы, пусть он даже посадит ее в тюрьму… Он обманул их всех, назвавшись Антонио Ломбардо, и убил этого, ни в чем не повинного человека – никто ее не разубедит в обратном, теперь ясно все. И тогда этот подонок, называя ее своей любимой – какова наглость! – снова стал грозить тюрьмой, теперь уже ее отцу, держа его в страхе, напоминая постоянно, что тот торговал краденым…

Макс все отрицал: он хочет ей только добра, он не убивал брата, и у его семьи достаточно денег, чтобы развеять все сомнения судей относительно его причастности к этому делу…

А тут еще этот пронырливый корреспондент из журнала «Эпока» пристал, как с ножом к горлу. И отец, под страхом угроз о тюрьме, дал интервью, жалко умоляя Ракель согласиться с Максимилиано ради них всех, ради Марты и его, старика…

Как она могла отрицать происшедшее, когда фотография, стоящая на низком столике в квартире отца, прежде всего бросилась в глаза репортеру! А там… там… она нежно прильнула к плечу Антонио… Как же отрицать случившееся? Где найти силы? Как убедить всех, что между ней и этим красивым элегантным сеньором на фотографии не существует никаких отношений, они ни разу даже не видели друг друга… Кто может подтвердить это? Только человек, сидящий рядом с нею. Но он никогда этого не сделает, Макс…

Молча доехали до дома Ломбардо. С каким лицом она войдет туда? Ракель мучительно прислушивалась к тому, что происходило вокруг. Что ждет ее там, за этими деревьями?.. Неловко было перед матерью Антонио за свое бегство. Как встретит ее Виктория?..

Войдя в дом, Ракель увидела в гостиной Викторию, сидящую на диване. Около нее спиной к дверям, стоял высокий широкоплечий мужчина в светлых брюках и легкой тенниске. Они были так увлечены разговором друг с другом, что не обратили внимания на вошедших. Но Ракель, подходя, услышала конец их разговора.

– Ты хорошо сделал, сынок, что не сказал о своих сомнениях Камиле и Клаудио, о том, что память тебя немного подводит, а то Камила напридумывала бы Бог знает что. Ах, милый, меня это так беспокоит! Что ты скажешь Ракель, когда она приедет?

– Не волнуйся! – голос говорящего был приятен, мягок. – Может быть, когда увижу ее, я вспомню все?..