Никта - [2]

Она подошла к окну. Сквозь обильные просветы на рваном занавесе пробивался совсем уж скудный свет: было ещё очень рано. Сняв занавес, Кэсси убедилась, что заря только занимается и ущербная луна ещё вовсю льёт жёлтый свет на нагромождение бараков. Далеко на каменных городских стенах ещё не погасли огни постовых автоматонов. На дороге рядом сцепились в схватке два бездомных пса. Без лая и визгов они набрасывались друг на друга и отходили назад, издавая негромкие утробные рычания, полные холодной ярости. В стороне от них на земле лежало что-то тёмное — то ли кусок мяса, то ли кость. Видимо, это нечто и стало причиной раздора животных.

Слишком, слишком рано. Может, снова лечь? Чем заняться в такую глухую рань?

Нет, сказала себе Кэсси. Нельзя вновь засыпать. Зачем спать, если ты всё равно скоро погрузишься в вечный сон. Вот уже ноги помаленьку отнимаются — значит, остаётся всего ничего, самое большее пара месяцев. Инфекция безжалостна. Выживших не было и не будет.

Что ж, если бодрствовать, то для начала хорошо бы зажечь лампу.

Сменив ночную рубашку на платье, которое когда-то было синим, но по изношенности почти потеряло цвет, Кэсси вышла из комнаты. Коридор был длинным и узким, он пронизывал барак насквозь и обоими концами упирался в двери выхода. В середине коридора стояла большая печь, за которой не уследила треклятая Виния. Будь в печи хотя бы слабое пламя, Кэсси не пришлось бы идти в темноте. Впрочем, это ей было привычно — она могла пройти в любой угол барака с закрытыми глазами.

Подходя к печи, Кэсси услышала характерные слабые щелчки. Ага, значит, она не первая сегодня покинула кровать. Кому-то этим холодным утром тоже не спится.

Кресало вновь чиркнуло по кремню. На этот раз звук получился громче, и во мраке вспыхнул сноп оранжевых искр, на мгновение осветив вязанку дров в печи. Искры быстро погасли, но дело было сделано: часть из них попала на трут, подложенный под дрова, и тот быстро воспламенился. Огонь коснулся сухого дерева, которое с готовностью затрещало. Человек, сидящий на корточках у печной дверцы, убрал огниво в карман и поднёс ладони к занимающемуся пламени вплотную, потирая их друг о друга.

— Доброе утро, Айв, — сказала Кэсси. Горб на спине человека, отчётливо видный в колеблющемся свете, не оставил сомнений, кто это может быть.

— Для кого-то, быть может, и доброе, — ворчливо отозвался Айв, не оборачиваясь. — Да только вот точно не для меня. Знаешь, что мне снилось, Кэсси? Будто я лезу по верёвке на стену Колонии, чтобы пробраться на ту сторону, и меня за этим занятием сцапали фиджи. Вот так взяли стальными клешнями за шиворот и поволокли назад, — он скрючил длинные пальцы и резко обхватил ими себя за бока. — Я брыкаюсь, кричу, но толку нет. Завели они меня в одну из своих башен в комнату без окон, только эти их мерзкие зелёные лампы слепят глаза. Подтащили к большому чану, я гляжу — а там вода до краёв. Да только не обычная, а мёртвая. Дымок от неё поднимается ледяной, щеки мне обжигает. Представляешь?

— Ужас какой, — посочувствовала Кэсси, подбирая одну из лучин, разбросанных по полу.

— Потом ещё одна клешня хвать меня за затылок и макает головой в этот чан. Я чувствую, как всё лицо немеет, и думаю, всё уже — конец, жизнь-то кончена. И тут проснулся, а лицо и правда разве что инеем не покрылось. С каждым дыханием изо рта белое облачко выходит, пальцы в сосульки превратились, — Айв наконец повернулся и злобно посмотрел на Кэсси единственным глубоко посаженным чёрным глазком. — Так ведь и замёрзнуть во сне недолго. А всё из-за чего? Из-за твоей безалаберности, девочка! Я, хоть и уродец уродцем, но пока помирать не хочу, так что имей это в виду и будь добра вовремя подбрасывать дровишек в это чёртово жерло!

Усмехаясь, Кэсси встала на колени у печи рядом с Айвом и поднесла кончик лучины к пламени:

— Ты бы поберёг своё красноречие для Винии. Это она проспала своё дежурство. А меня, как и тебя, выгнала с постели холодища. Когда это я давала огню гаснуть в свою смену? Не обижай, Айви.

— Виния? — Айв растерянно моргнул и тут же снова насупился, моментально сменив предмет своего гнева. — Бестолковое создание! Будь моя воля, давно бы выкинул её на улицу. Когда-нибудь она всех нас угробит, помяни моё слово. Устроит пожар, или навлечёт на нас гнев автоматонов, или приведёт в барак не тех людей — грабителей и убийц, почему нет? Кто только за её юбкой не волочится. Ох, если бы только я всё решал, то…

— … то во всём бараке жил бы ты один, знаем-знаем, — Кэсси ласково похлопала Айва по плечу и поднялась с зажжённой лучиной. — Ты, главное, дождись, когда Виния проснётся, не растрать весь запал тут впустую.

— Дождёшься тут, когда она соизволит проснуться, — фыркнул Айв, кривя почти безгубый рот. — Наверняка будет дрыхнуть до полудня.

— Нет, сегодня у Винии утренняя работа, должна вовремя встать. Ну… и мне тоже скоро пора выходить, — Кэсси сама удивилась, каким фальшивым стал внезапно её голос, когда она произносила последние слова. Впрочем, Айв, ожесточенно потирающий озябшие щёки, ничего не заметил.

Кэсси пошла обратно, подсвечивая себе путь дымящейся лучиной. Айв за её спиной остался вздыхать в глубокой скорби. Конечно, немного жалко Винию, что с утра её в коридоре будет ждать такой сюрпризик, но она всецело сама виновата. Айв вечно преувеличивает свои страдания, но всё же его комната одна из самых дальних от печи, и он (да и не только он) запросто мог простудиться ночью, а то и, не ровен час, схватить воспаление легких. А с такими вещами не шутят. Виния заслужила хороший разнос, а уж горбун мастер адресно разливать желчь — будет пилить её, пока у девчушки уши не свернутся в трубочку и она не взмолится о прощении. Что ж, авось в следующий раз ответственнее будет.