Никому ни слова - [19]

Но Тим не ответил. Он просто выбрался из машины и направился к Иден.

— Что ты здесь делаешь?

— Я слышала, что случилось в теннисном клубе. Это самая горячая новость дня.

— С моим именем в каждой строчке? — спросил Тим, чувствуя, как накатывает раздражение.

— Нет, но когда я услышала о… пальце… было несложно увязать одно с другим.

Он кивнул:

— Ладно. Пойдем наверх.

Уже в квартире Тим кратко обрисовал Иден то, что произошло.

— Мне нужно, чтобы ты позвонила брату, — закончил он. — Если это, конечно, удобно.

Она кивнула и прошла прямо к телефону. Уже через две минуты Тим был записан на прием на десять часов утра в понедельник. Иден записала на листке название фирмы и адрес.

Тим с удивлением прочитал.

— Твой брат работает на «Хаммонд, Симмонс и Кархер»?

Это была одна из самых крупных и престижных юридических фирм во всем Нью-Джерси.

— Да. Они пригласили его к себе в прошлом году — возглавить только что созданный отдел по уголовному праву, хотя, на мой взгляд, Ник не очень-то вписывается в их среду.

— Почему?

— Поймешь при встрече.

Когда Андерс вошел в кабинет Новака, у него на лице было то самое выражение. Новак определил его без труда: это значило, что у Андерса есть важные новости, хорошие или плохие.

— Скажи что-нибудь хорошее, — опередил его Новак.

— Хорошее?

— Да, в смысле прямой противоположности плохому.

— Мы получили результат анализа ДНК, — улыбнулся Андерс. — Теперь мы знаем, кто такая Шейла.

— И кто она?

Андерс открыл папку:

— Ее звали Кэрол Блэр. Шейла — ее второе имя. Она жила в Карсоне, штат Вайоминг, но часто уезжала и месяцами не появлялась дома. Поэтому никто ее и не хватился.

— А почему ее ДНК оказалась в базе?

Как правило, данные ДНК попадали в базу, лишь если человек имел проблемы с законом.

— Она имела судимость: вооруженное ограбление банка, на пару со своим мужем. Хотя «вооруженное» — это еще мягко сказано. У него была бомба, которую он грозился взорвать, если ему не выложат деньги. Их взяли три дня спустя, местные копы.

— То есть Шейла мотала срок?

— Нет. — Андерс пролистал папку. — Отделалась условным. Она и Роджер Блэр признали себя виновными. Суд был восемь месяцев назад: ее отпустили, а он получил три года.

— Всего-то? За ограбление и угрозу взорвать банк?

— Похоже, так. Не то что во времена суда Линча, а?

— Значит, муж ее все еще сидит?

— Ему перерезали горло. Через пару месяцев после посадки.

Новак улыбнулся:

— Седлай лошадей, напарник. Наш путь — на запад.

— Думаешь, Донован раскошелится на два билета на самолет? — Капитан Марк Донован славился своей прижимистостью. — Шейла из Вайоминга, а убили ее в Киннелоне. Мы влезаем в чужой огород.

— Когда я покончу с этим делом, он выложит нам билеты хоть на родео.

Пока Новак вышел переговорить с боссом, Андерс позвонил Киту Риверсу, правой руке сенатора Коллинзуорта, чтобы рассказать о Вайоминге и вновь открывшихся обстоятельствах.

Щупальца Коллинзуорта и Риверса тянулись повсюду, и им не составило большого труда добраться до Андерса, которому были предложены солидные компенсации в обмен на сведения о ходе расследования. Сперва Андерс колебался, но, будучи человеком рациональным, заключил, что большая часть информации никому не причинит вреда плюс он сам будет решать, делиться ею или нет, в каждом конкретном случае.

Информация о Вайоминге, по его мнению, была безвредной, и Андерс без колебаний связался с Риверсом. Отчет был закончен раньше, чем вернулся Новак с новостью о том, что Донован согласовал их командировку.

«Хаммонд, Симмонс и Кархер» размещались в собственном четырехэтажном здании из стекла и хрома в Риджвуде, у автострады номер 17. Тиму довелось видеть менее стерильные операционные в некоторых больницах. Но общее впечатление сводилось к уверенности, процветанию и богатству, чего явно и добивались владельцы фирмы.

Секретарша в приемной смотрелась так, словно шла в комплекте со зданием: безупречная внешность и образец деловитости. Пока Тим ждал, она, жонглируя телефонами, приняла четыре звонка, и тем не менее в течение трех минут Тим был препровожден в кабинет Ника Александера.

С трудом верилось, что офис Ника был частью того же здания. Здесь царил настоящий хаос: разбросанные повсюду бумаги, спортивные регалии, развешанные по стенам под самыми причудливыми углами, на столах — баночки из-под крем-соды и использованные палочки от мороженого. В отражениях зеркал и хрома комната выглядела лабиринтом, сварганенным из всевозможного хлама.

Ник был в пуловере, небрежно заправленном в джинсы, и кроссовках.

— Входите, не стесняйтесь, — пригласил он, когда они пожали друг другу руки. — Можете скинуть весь этот мусор со стула.

— О’кей. — Тим все еще колебался. — Спасибо, что согласились встретиться со мной так срочно.

— Без проблем. Любой друг Иден… Хотите чего-нибудь выпить? Диетическая пепси? — Он сунул руку в карман и вытащил нечто сероватого цвета. — Мятный леденец?

— Нет, спасибо.

— Душно здесь, да? Представляете, врубают отопление, а окна не открываются.

Тим кивнул:

— Во многих зданиях…

— Да-да, я знаю, и это меня бесит. В моем старом офисе окна круглый год были нараспашку. По запаху еды из китайского ресторана я всегда мог сказать, что сейчас десять утра. Помните тот эпизод из «Медового месячника», где Нортон определяет время по тому, когда запах китайского омлета проникнет в его окно?