Никому ни слова - [40]

После 18.00 я сменил военную форму на спортивный костюм и собирался покинуть охраняемую территорию, выводя из-за загородки свой видавший виды велосипед. В это время меня догнал майор из нашего отдела, старый мой приятель Виктор Трончин.

– Ты что вечерком делаешь? – спросил он и оглянулся, выразительно поправив узел галстука, очевидно опасаясь увидеть поблизости кого-нибудь из бдительных политборцов с алкоголизмом.

– Да вроде ничего особого, – самопроизвольно потянулся и я к галстуку, но, не обнаружив оного на себе, потеребил ворот футболки. – А что, есть идеи?

– Угу. Приходи ко мне домой через часок. Надо пианино переставлять из спальни в гостиную. Жена подработку нашла в каком-то учебном кооперативе. Завтра к ней ученика с ранья пришлют на музыкальные занятия, а техника еще не выдвинута на позиции.

– А она сама-то дома? – задал я естественный вопрос.

– Нет. Поехала с дочкой на фазенду. Рассаду повезла в землю закапывать. Завтра обещалась быть, с утра… Никто не помешает.

– А… – начал я было, но Витя подмигнул мне последовательно каждым глазом и двумя сразу.

– Есть, – сказал он шепотом, – нашел позавчера в гараже под мотороллером бутылку доперестроечной андроповки. Во жили, а? Могли позволить флакону в угол закатиться без всяких кошмарных последствий. Помнишь, мы субботник как-то у меня завершали? Годков несколько назад. Видать, тогда это и случилось.

– Тихо! – грозно прошептал я и оглянулся по сторонам, – буду в срок, жди.

Второпях заскочив домой, я вскоре уже был у Виктора. На кухонном столе в его малометражной хрущовке с почти позабытым величием возвышалась бутылка с зеленоватой наклейкой. Рядом, на двух блюдцах, была сложена закуска, состоящая из незаменимых псевдосарделек и наотмашь нарубленного ржаного хлеба. Я добавил к этому натюрморту большой соленый огурец, доставленный из дома, и предложил сначала передвинуть инструмент, а потом уже и выпить с удовольствием и чувством выполненного долга. Виктор же, давно изнывавший от предвкушения праздника, настаивал на его немедленном начале. Я дал себя уговорить, и мы с немалым удовольствием хлопнули по рюмашке. Нас можно было понять, учитывая, что все последние годы, промелькнувшие от оголтелой борьбы с алкоголем до полного безденежья, заставили нас привыкнуть ко всяким спиртовым суррогатам гнусного вида, запаха и вкуса.

– Хорошо! Хватит пока, – сказал я, подавив в себе естественное стремление к продолжению начатого, – показывай свою музыку. Будем двигать.

Легко было сказать. Двигать было существенно тяжелее. Тем более, что инструмент представлял собой не какую-то кабинетную игрушку, а полномасштабное пианино крупных размеров и вычурных форм первой половины двадцатого века, с бронзовыми подсвечниками.

Мы изрядно выдохлись, подтаскивая агрегат к дверному проему между спальней и проходной комнатой, называемой почему-то гостиной. Дальнейший процесс застопорился из-за того, что линейные размеры пианино никак не вписывались в доступные сектора фарватера. Окончательно запыхавшись, мы выпили по второй и задумались.

– Слушай, а как же его туда затаскивали? – спросил я Виктора, расслаблено закусывая выпивку куском сарделины с привкусом столярного клея.

– Кто ж его знает? Квартира-то тёщина. Покойницу не спросишь. Когда я сюда прибыл с Дальнего Востока, все уже давным-давно так и стояло.

Мы пропустили еще по стопарику, и на меня нашло озарение.

– Виктор, понял! Надо фоно на попа ставить и на коврике втаскивать. Иначе ничего не получится.

– Ура! – обрадовался Витя радикальному решению.

Дело, однако, пошло не так, как хотелось. Попытка водрузить инструмент на бок ни к чему путному не привела, кроме ушибов ног и хруста в пояснице. Мы опять выпили, но и это не помогло.

– Вдвоем нам не справиться, – произнес Витя задумчиво. – Я всегда знал, что на троих всё получается гораздо лучше. Ступай, зови Руслана. Он в доме напротив живет, в пятнадцатой квартире.

– А… – начал было я, показывая на жалкие остатки водки в бутылке, где уровень жидкости находился никак не выше трех сантиметров от донышка.

– Сейчас что-нибудь сообразим, – перебил меня хозяин дома, ковыряясь в выдвижном ящике стола. – Вот! Нашёл!

В руках у Виктора появился голубой талончик с надписью «САХАР», который он бережно разгладил на колене.

– Давай, дуй за Русланом, а я в соседний подъезд. Там тётя Рита самогонку изготавливает. Продаёт недорого, но только с талонами на сахар. Иначе к ней и не подходи. Разбежались! – скомандовал Виктор и начал натягивать башмаки.

Дабы не раздражать Руслана видом прежней роскоши, мы быстро допили остатки водки и, спрятав пустую бутылку, разошлись установленными маршрутами.

Руслан, летчик-майор из дружественного отдела, оказался дома и охотно согласился принять участие в наших музыкальных занятиях. Когда мы вместе с ним зашли к Виктору, на кухонном столе уже находилась поллитровка с мутноватым содержимым, окруженная блюдечками с привычной закуской.

– Нормально, – сказал Руслан и вытащил из кармана на стол баночку консервов – кильки в томате из неприкосновенных запасов. – Классный закусон. Братская могила. Наливай!