Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода - [11]
По традиции российских вузов лучшие выпускники завершали образование стажировкой за рубежом. Вавилов продолжит учебу в Европе, в лабораториях Германии, Франции и Великобритании, и поедет туда не в одиночестве.
Слушательницы «Петровки» провожали взглядами красивого, статного, слегка застенчивого молодого человека в безупречном костюме, который торопился мимо них из аудитории в библиотеку, или на студенческие дебаты, или на дополнительные занятия по иностранным языкам.
Одна из вольнослушательниц обратила на себя его внимание. Звали ее Екатерина Николаевна Сахарова. Дочь управляющего предприятиями известного промышленника, Катя принадлежала к иному социальному кругу и была на год старше Николая. Она была не особенно привлекательной, зато чрезвычайно серьезной и даже суровой, и Николая заинтересовала не столько ее внешность, сколько эрудиция. Катя окончила Московскую женскую гимназию № 4 с «одобрительным аттестатом об успехах в науках и о поведении» и с «отличными и весьма хорошими» оценками по русскому языку и словесности, литературе, французскому, немецкому, педагогике, истории, географии, математике и естествоведению[44].
Она хорошо знала и любила цитировать европейскую классическую литературу, побывала с родителями в Германии и в австрийском Тироле. Катя рано осиротела: в 1904 году умер ее отец, а спустя два года – мать. После Революции 1905 года она подпала под влияние сестры Веры, и за радикальные взгляды обе угодили в тюрьму. Арестовали Катю за содействие социал-демократам, то есть марксистам, которые позже разделятся на большевиков и меньшевиков. После пятимесячного заключения ее освободили на поруки и она смогла вернуться к учебе в «Петровке».
В отличие от Николая, которого в средней школе обучали азам коммерции, Катя к поступлению в «Петровку» обладала более широким кругозором. Она уже была твердо убеждена, что хочет посвятить жизнь сельскому хозяйству. Николай познакомился с ней в «Петровке», и его сразу привлек ее ум и твердость духа. А ей, в свою очередь, нравилось его внимание, она восхищалась его энергией и упорством в учебе, но отношения между ними не были романтическими. Он тянулся к ней, как дитя к родителям, за сочувствием, которого не получал ни от родного отца, ни от матери.
Катя знала Николая совсем не таким, каким он представал перед окружающими. В отличие от коллег у него не было «цели определенной, ясной, которая может быть у любого агронома», – делился он с ней. «Смутно в тумане горят огни (простите за несвойственную поэтичность), которые манят… Мало уверенности в себе, в силах. Подчас эти сомнения очень резки, сильнее, чем кажется со стороны»[45]. Посторонние не замечали за ними взаимной симпатии и были немало удивлены, узнав об их помолвке в 1910 году, когда Катя окончила «Петровку».
Несмотря на отличную академическую успеваемость, Катю не пригласили остаться на кафедре. Министерское начальство резко не одобряло ее радикальных взглядов, а арест и вовсе не способствовал карьере. Вместо этого она работала домашней учительницей.
Николай закончил учебу годом позже, в 1911 году, и Д. Н. Прянишников порекомендовал зачислить его в штат «Петровки» на кафедру частного земледелия для подготовки к получению профессорского звания. Николай говорил Кате, что, по его мнению, Дмитрий Николаевич переоценивает его таланты, особенно предложив ему выступить с речью на церемонии вручения аттестатов на Голицынских высших женских сельскохозяйственных курсах. Вавилов читал здесь лекции и провел несколько занятий. «Я, по правде сказать, оторопел, – писал Вавилов. – Суть в том, что неудачи с педагогикой настраивают очень скверно и обескураживают самого себя»[46].
К этому времени Николай Иванович уже решил посвятить свою жизнь науке во имя общественного блага. Он готовился встать на путь собирателя и селекционера растений и выбрал для себя двух менторов старшего возраста – русского и англичанина.
Русским наставником Вавилова стал Роберт Эдуардович Регель, ботаник и садовод немецкого происхождения. Его отец Эдуард Людвигович фон Регель был директором Императорского ботанического сада в Санкт-Петербурге, по богатству коллекции семян и гербария уступавшего лишь Королевскому ботаническому саду в Лондоне. Он разводил садовую землянику и консультировал владельцев крупных поместий. Единственный в России доктор садоводства и магистр ботаники, Роберт Эдуардович Регель был активным членом основанного его отцом Императорского Российского общества садоводства, ботаником-практиком. На фоне столыпинской аграрной реформы 1906 года, когда в стране происходило упразднение сельской общины и более процветающие крестьянские хозяйства становились независимыми собственниками земли, Регеля приглашают возглавить санкт-петербургское Бюро по прикладной ботанике при Ученом комитете Министерства земледелия и государственных имуществ Российской империи. Здесь он заложил основу первой русской коллекции культурных растений
