Николай Рерих - [52]
В Италии, судя по записям, Рерих видит многое, что не часто смотрят художники, оседающие обычно в Риме и Флоренции.
Сохранился перечень маршрута его поездки 1906 года: Милан — Генуя — Павия — Пиза — Сан-Джеминьяно, Сиена, Рим, Ассизи, Перуджия, Флоренция, Болонья, Равенна, Верона, Венеция, Падуя.
В Риме художник «обегал все, что положено: Сикстинскую капеллу, Ватикан, Форум и прочее».
Затем художник едет в крошечную «республику» Сан-Марино — смотреть собор и музей. Каррара, Палермо, Мессина, Бриндизи… Художник ощущает родство итальянских мозаик с Византией, в то же время раздраженно записывая: «Все мясники продают древности…»
Зовет жену: «Неужели ты не увидишь примитивов на месте — как это красиво! И какой это ключ ко многому. Если бы тебе в Сиену приехать.
Постарайся — право, стоит! На зеленой лужайке, среди мраморных панелей — базилики Пизы, около стен и башни — хорошо!
Ехал хорошо. С каменщиками и рабочими — но народ славный, прощаются за руку, называют „camarade“.
Пробовал сделать этюд, но стена слишком сложна, не охватить…
Теперь ни Пювис, ни Денис не удивят. Известно, откуда они взяли.
Вчера съел в Генуе целую пригоршню раковин в масле и салат из крошечных рыб. Вкусно. Продаются черепахи.
Приезжай…»
Письмо жене из городка Сан-Джеминьяно, где каменные башни вздымаются над тесными улочками:
«Ехал вечером на извозчике. Красиво! — сотни светящихся мушек летают, просто сказка. Города не видел, темно, но кажется внушительное что-то…
Мальчишку нанял — носить палку и этюдник. Мальчишка спрашивает: „Сколько бамбинов“ — „en-две: Юрик и Светка“. Geminiano напоминает немного завод какой-то уж очень высокой башней. Теперь их 13, а было 102! Сегодня сделал два этюда… Вечером хорошо. Все сине».
Певец первобытной природы и тишины любит город средневековья, возникший на человеческих путях так же естественно, как вырастает лес. Ни травинки, ни цветка нет на тех замковых площадях, в тех переулках Брюгге и Сан-Джеминьяно, которые пишет Рерих; его город противоположен природе, отделен от нее и в то же время вырос из нее — каменный организм, живущий своей жизнью, соразмерный, замкнутый стенами и переходами.
Бельгия сопряжена с именем, с творчеством Мориса Метерлинка. Писатель подолгу живет во Франции, женат на актрисе Жоржетте Леблан, принадлежит к числу парижских знаменитостей — посетителей премьер Оперы и вернисажей Салона.
Рериховский Метерлинк принадлежит целиком старинной Бельгии, ее аббатствам и замкам. Пьесам о возлюбленных Пелеасе и Мелисанде, Алладине и Паломиде, об одинокой принцессе Малэн. О коронах на дне колодца, о свиданиях в переходах и башнях замков, о бледных девушках и печальных детях, которым суждена ранняя смерть, о рыцарях и кавалерах в черных плащах.
В Москве с 1908 года с огромным успехом идет «Синяя птица» Метерлинка в постановке Станиславского: сказка о детях, ушедших на поиски счастья, об их долгих странствиях в доброй стране Воспоминаний, в голубой стране Будущего, в черном царстве Ночи. Станиславский в этой сказке торжествен, наивен, патетичен, детски весел — спектакль одинаково увлекателен для пятилетних ребят и их дедушек.
Метерлинк в графике Рериха, Метерлинк в его картинах и эскизах для спектаклей суров и торжествен, как месса, как звуки хорала, как мерцающие витражи. Его цвета — черно-белые, сиреневые, аметистовые, его пространство ограничено камнем, из которого сложены все эти бесчисленные башни, замковые площадки, молельни, подземелья, лестницы, по которым скользят бесплотные принцессы и монахини. Камни здесь весомы и тяжелы, они живут, а люди словно превратились в тени, отдав жизнь камням.
Таков Запад державы Рериха — Запад романских и готических соборов, крепостных стен старинных замков, возносящих в небо высокие башни.
И все больше привлекает художника мир противоположный, восточный, без которого так же немыслима для него старая Русь, как без варяжских гостей.
Восток обозначился для художника с детства, с журналов «Вокруг света» и «Природа и люди», с рассказов петербургских профессоров о кочевых племенах, об их своеобразной культуре, сочетающей утонченность и первобытность. Восток обозначился в книгах путешествий, в географических картах огромной Азии, где рядом лежат великие пустыни и великие горы, где песок засыпает покинутые города.
Восток был — труды философов, ученых-индологов, популярные стихи о Будде Сакия-Муни, которые читал на вступительных экзаменах каждый гимназист, мечтающий попасть в школу Художественного театра.
Восток — это петербургский врач Бадмаев, прибывший с Тибета (на самом деле — бурят, уроженец русского Забайкалья), излечивающий хронических больных уколами и настоями целебных трав. Восток — это строки древней «Бхагавдгиты»: «Знай, что то, которым проникнуто все сущее, — неразрушимо. Никто не может привести к разрушению то Единое, незыблемое. Преходящи лишь формы этого Воплощенного, который вечен, неразрушим и необъятен. Поэтому — сражайся». Это книга стихов Рабиндраната Тагора, которую приносит Елена Ивановна на Мойку из магазина на Невском:
Эта книга о Леопольде Антоновиче Сулержицком (1872–1916) — общественном и театральном деятеле, режиссере, который больше известен как помощник К. С. Станиславского по преподаванию и популяризации его системы. Он был близок с Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, М. Горьким, со многими актерами и деятелями театра.Не имеющий театрального образования, «Сулер», как его все называли, отдал свою жизнь театру, осуществляя находки Станиславского и соотнося их с возможностями актеров и каждого спектакля. Он один из организаторов и руководителей 1-й Студии Московского Художественного театра.Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей театра.
Автор книги подробно прослеживает жизнь великого режиссера и актера, оказавшего огромное воздействие на развитие мирового театра. Станиславский предстает здесь продолжателем традиций реалистического театра и новатором, чья жизнь в искусстве во многом определила художественные свершения XX пека. Его спектакли, сценические образы, все его творческие открытия воссоздаются в тесной связи с общественной и художественной жизнью России, с поисками нового, революционного искусства в послеоктябрьские годы. В книге широко использованы архивные материалы, переписка, дневники, воспоминания самого Станиславского и его современников.
Академический консенсус гласит, что внедренный в 1930-е годы соцреализм свел на нет те смелые формальные эксперименты, которые отличали советскую авангардную эстетику. Представленный сборник предлагает усложнить, скорректировать или, возможно, даже переписать этот главенствующий нарратив с помощью своего рода археологических изысканий в сферах музыки, кинематографа, театра и литературы. Вместо того чтобы сосредотачиваться на господствующих тенденциях, авторы книги обращаются к работе малоизвестных аутсайдеров, творчество которых умышленно или по воле случая отклонялось от доминантного художественного метода.
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
Известный историк науки из университета Индианы Мари Боас Холл в своем исследовании дает общий обзор научной мысли с середины XV до середины XVII века. Этот период – особенная стадия в истории науки, время кардинальных и удивительно последовательных перемен. Речь в книге пойдет об астрономической революции Коперника, анатомических работах Везалия и его современников, о развитии химической медицины и деятельности врача и алхимика Парацельса. Стремление понять происходящее в природе в дальнейшем вылилось в изучение Гарвеем кровеносной системы человека, в разнообразные исследования Кеплера, блестящие открытия Галилея и многие другие идеи эпохи Ренессанса, ставшие величайшими научно-техническими и интеллектуальными достижениями и отметившими начало новой эры научной мысли, что отражено и в академическом справочном аппарате издания.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Перед вами биографическая повесть о жизни и творчестве художника, великого голландского мастера, Рембрандта ван Рейна.Послесловие И. В. Линник.
Повесть о Крамском, одном из крупнейших художников и теоретиков второй половины XIX века, написана автором, хорошо известным по изданиям, посвященным выдающимся людям русского искусства. Книга не только знакомит с событиями и фактами из жизни художника, с его творческой деятельностью — автор сумел показать связь Крамского — идеолога и вдохновителя передвижничества с общественной жизнью России 60–80-х годов. Выполнению этих задач подчинены художественные средства книги, которая, с одной стороны, воспринимается как серьезное исследование, а с другой — как увлекательное художественное повествование об одном из интереснейших людей в русском искусстве середины прошлого века.
Книга посвящена замечательному живописцу первой половины XIX в. Первым из русских художников Венецианов сделал героем своих произведений народ. Им создана новая педагогическая система обучения живописи. Судьба Венецианова прослежена на широком фоне общественной и литературно-художественной жизни России того времени.
