Николай Островский - [30]
Островский привязался к Чернокозову как к отцу. Он и называл его «батькой», да и по возрасту годился ему в сыновья.
Чернокозов прошел большой и нелегкий путь: от коногона на шахте в царское время до ответственного работника в годы Советской власти. Рабский труд — таково было начало пути. Хрисанф Павлович примкнул к революционному движению. В подполье он печатал листовки и распространял их среди рабочих. В 1912 году вступил в ряды ленинской партии. Становится одним из корреспондентов и распространителей газеты «Правда». Арестовывался неоднократно. В 1918 году участвовал в борьбе за установление Советской власти в Донбассе. С 1924 по 1927 год работал секретарем Шахтинского окружкома партии. Был делегатом III съезда комсомола, избирался делегатом XIV, XV, а позже и XVIII съездов партии.
В 1929 году он был послан в Чечено-Ингушетию, председательствовал в союзе горняков, в Грозненском горисполкоме, потом был заместителем председателя Президиума Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР.
В своих воспоминаниях Хрисанф Павлович рассказывает, что Островский засыпал его вопросами:
— Скажи, батько, как формировалась наша партия? Как вы работали в подполье? Как проходила борьба с царизмом?
Осенью 1929 года Хрисанф Павлович повторил лечение в Мащесте. Мы в это время жили в Сочи, в доме по улице Войкова, 39. Последний день перед отъездом Хрисанф Павлович вместе с женою Прасковьей Андреевной провели у нас. Чернокозов не отходил от Николая. Как и прежде, говорил о себе скупо и неохотно и как бы между прочим рассказал следующее:
— Это было в Чечено-Ингушетии. Перед нами стояла задача вовлечь в общественную жизнь женщин. А как известно, женщины тогда ходили, можно сказать, только под паранджой. И вот мне удалось устроить на учебу одну девушку. Я договорился с ней, чтобы она выступила на собрании с призывом к девушкам последовать ее примеру. Что было на собрании, вы не можете себе представить! Мужчины подняли шум, посыпались угрозы в мой адрес… Я уже не думал, что останусь в живых. Все кончилось благополучно, но это собрание открыло глаза многим женщинам Ингушетии…
Это только один небольшой эпизод. А сколько их в его жизни! Молодому коммунисту было чему поучиться у этого замечательного человека.
Вскоре судьба разъединила их. Они не виделись несколько лет, но помнили друг о друге. В 1933 году Островский послал Чернокозову письмо, как бы отчитываясь о прожитых годах:
«Милый мой Хрисанф Павлович!
С глубокой радостью сегодня узнаю, что ты продолжаешь борьбу и что болезнь не смогла вывести тебя из строя. Это самое лучшее, что я хотел о тебе узнать… Меня с тобой навсегда связала большевистская дружба, ведь мы с тобой типичные представители молодой и старой гвардии большевиков. Три года, как я потерял тебя из виду и лишь дважды встречал в газетах твое имя. Приветствую тебя, мой дорогой, горячо, как «сынишка» и друг. Помнишь, как ты писал в Москву товарищу Землячке[20], а я помню. Там были такие слова: «Я глубоко убежден, я верю, что т. Островский, несмотря на слепоту и полный разгром физический, может и будет еще полезен нашей партии».
Я с большим удовлетворением сообщаю тебе, что твою и многих старых большевиков уверенность в том, что я еще возвращусь в строй, на передовые позиции наступающего пролетариата, я оправдал. Иначе не могло быть. Никакая болезнь, никакие страдания никогда не в силах сломить большевика, вся жизнь которого была и есть борьба… Силы ко мне не вернулись, я так же прикован к постели, но из глубокого тыла передвинулся на фронт. Это единственно для меня возможный — литературный фронт…»
И еще два года спустя:
«Телеграф принес мне от вас весточку. Сколько лет прошло, а я все не мог найти тебя, моего родного и милого батьки.
И вот несколько ласковых слов… Как я был рад получить их!
Никогда ни я, ни моя семья не забывали тебя. Какие-то крепкие узы связали нас с тобой, замечательным представителем старой гвардии большевизма… Сейчас же сообщи мне свой адрес и место работы. Я пришлю тебе свою книгу. Если ты читал мою речь при вручении мне ордена Ленина, то она относится и к тебе, старому большевику, одному из моих воспитателей».
В декабре 1933 года Островский сообщает Чернокозову: «Во второй части (романа. — Р. О.) есть несколько слов и о тебе…»
Я открываю роман «Как закалялась сталь», и сочинское лето 1928 года встает в моей памяти:
«Под тенью размашистых деревьев, в уголке террасы группа санаториев. За небольшим столом читал «Правду», тесно сдвинув густые брови, Хрисанф Чернокозов. Его черная косоворотка, старенькая кепчонка, загорелое, худое, давно небритое лицо с глубоко сидящими голубыми глазами — все выдает в нем коренного шахтера. Двенадцать лет назад, призванный к руководству краем, этот человек положил свой молоток, а казалось, что он только что вышел из шахты. Это сказывалось в манере держаться, говорить, сказывалось в самом его лексиконе.
Чернокозов — член бюро крайкома партии и член правительства. Мучительный недуг сжигал его силы — гангрена ноги. Чернокозов ненавидел больную ногу, заставившую его уже почти полгода провести в постели.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Книга известного советского поэта, переводчика, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Волошина (1877 – 1932) включает автобиографическую прозу, очерки о современниках и воспоминания.Значительная часть материалов публикуется впервые.В комментарии откорректированы легенды и домыслы, окружающие и по сей день личность Волошина.Издание иллюстрировано редкими фотографиями.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.