Николай Некрасов - [4]

Ко времени рождения будущего великого поэта семья Некрасовых сильно поредела. Все шестеро сыновей Сергея Алексеевича служили в армии. Если Алексею Сергеевичу удалось благополучно и, судя по всему, даже без ранений (они не упомянуты в его служебном формуляре) пройти через три кампании, то трем его братьям не повезло. Павел и Василий погибли в кампанию 1806–1807 годов, Александр, поручик Белостокского полка, был убит 17 (29) августа 1813 года при Бунцлау. Сергей и Дмитрий продолжали служить до марта 1818 года, когда оба вышли в отставку. Ярославские имения, сохраненные за семьей благодаря смерти С. А. Некрасова, но обремененные долгами, до 1814 года управлялись разнообразными опекунами, среди которых были добросовестные, вроде упоминавшегося Я. Н. Андреянова, и корыстные, как ярославский помещик Петр Иванович Самарин, едва не разоривший сирот Некрасовых. С 1814 года имение (точнее, та его часть, которую унаследовали дети С. А. Некрасова; поскольку часть дворов в деревне Васильково досталась по наследству его вдове), по-прежнему остававшееся в совместном владении троих братьев и двух сестер, перешло под управление старшей из них, Елены, проживавшей в Грешневе. Именно эта женщина стала причиной дальнейших семейных раздоров и долго тянувшихся судебных процессов. Уже до этого опекуны имения и Е. С. Некрасова вели небольшой процесс с мачехой, предъявившей требование увеличения земельного надела, связанное с нехваткой земли для выделенных ей крестьян. Это дело Некрасовы проиграли к концу 1817 года. Основные тяжбы были, однако, впереди.

Как утверждали братья Некрасовы и сестра Татьяна, Елена Сергеевна управляла имениями плохо, пренебрегала выплатами кредиторам, пользовалась единолично всеми доходами, продавала части еще не разделенного имения и присваивала полученные деньги. В результате Сергей и Дмитрий, приехав в январе 1816 года, стали распоряжаться имуществом и, применив крутые меры, в частности заставив сестру взять в долг 1500 рублей, смогли расплатиться с кредиторами и добиться снятия ареста с ярославских имений. После того как в феврале они вернулись к своим частям, Елена Сергеевна продолжила транжирить совместные средства на свои удовольствия (скучая в деревне, она сняла квартиру в Ярославле, в которой прожила зиму 1816/17 года, имея при себе не менее пяти человек прислуги, держала экипаж). Эти траты станут основой претензий, которые братья позднее, когда отношения с сестрой станут враждебными, потребуют удовлетворить в судебном порядке. Причиной ухудшения отношений станет поступок Елены Сергеевны, навсегда вошедший в семейные предания.

В автобиографии Некрасова 1877 года содержится эпизод, годящийся в какой-нибудь физиологический очерк. Литературность здесь отчасти даже обнажена вводными словами:

«Мне живо представляется эпизод, характеризующий (курсив мой. — М. М.) наши помещичьи нравы. В летний праздничный день проезжал через деревню запыленный тарантас.

Разодетые бабы и девки плясали в хороводе. Тарантас остановился, и в нем зашевелилась меж перин и подушек заспанная, необыкновенно толстая фигура.

Впоследствии оказалось, что это был помещик Владимирской губернии Чирков. Пока переменяли лошадей, он засмотрелся на хоровод и особенно на отличавшуюся в нем румяную здоровую девку Федору.

«А недурно было бы купить и увезти ее», — мелькнуло в голове Чиркова. «Кто же здесь помещик и где он?» Оказалось, что помещик и все его братья на войне, — это происходило в 1812 году, а в деревне остались только их сестры. Чирков — к ним, но старые девы несговорчивы, да и не смеют распоряжаться в отсутствие брата. Но любезность, ухаживание и, наконец, просто деньги располагают девические сердца. Чирков покупает Федору, увозит ее и немедленно женится на ней. Спустя короткое время Чирков умирает, и Федора по смерти его получает в наследство тысячу душ крестьян. Вслед за ним умирает Федора и оставляет их в наследство своим родственникам в дер[евне] Грешнево. Крестьяне, превратившиеся было в помещиков, не имея права владеть населенными землями, должны были продать своих собратий в 6-месячный срок. В это время, еще в отсутствие отца, появился в деревне какой-то покупщик из «благородных» и, воспользовавшись неопытностью крестьян и краткостью обязательного для них срока, купил у них за бесценок эту тысячу душ с землею. Отец мой узнал об этой проделке лишь за несколько дней до истечения 10-летней давности. Разумеется, началась тяжба, заботам о которой были посвящены несколько лет, и хотя процесс был выигран, но отец разорился и бедствовал всю остальную жизнь».

Несмотря на заметную литературность рассказа, за ним стоит абсолютно реальная история. В тех же автобиографических набросках Некрасов привел менее «живую», но более согласующуюся с фактами версию события:

«Наследство моего [отца] не ограничилось сорока душами; по жребию на часть его досталось крестьянское семейство, которое владело временно само тысячью душ, наследованными от сестры, бывшей за дворянином Чирковым; разумеется, они должны были продать его в шестимесячный срок.

Эта история очень интересна, но я не имею времени ее рассказать, упоминаю о ней потому, что она имела большое влияние на судьбу нашего семейства, а может быть, и на мою. Крестьяне продали свое наследство незаконным образом еще до раздела имения, и отец мой решился дело поднять; вся жизнь его посвящена была этому процессу».