Николай Некрасов - [20]

И Тасс не беден был: какие деньги

Через его переливались руки,

А он их пренебрег и стал несчастлив!

И Буонаротти был богат и счастлив;

Рафаэль Санцио богат и счастлив.

И кто не согласится, что богатство

Есть принадлежность настоящей славы

И знаменатель степени таланта?

Довольно! Я прозрел. Пойдем за славой!

Юный Некрасов стал жертвой этой мистификации. В его более поздних прозаических произведениях не раз описывается, как молодой провинциал, руководствуясь ложными представлениями о литературном мире, приезжает в Петербург, чтобы познакомиться со знаменитыми литераторами, обрести с их помощью покровителей, которые если не осыплют его золотом, то во всяком случае укажут дорогу к славе и богатству («всем известно, что Вальтер Скотт миллионы нажил писанием… Предположим, что не столь великое счастие мне поблагоприятствует, но пиит и половиною сего будет удовольствован…» — рассуждает герой его рассказа «Без вести пропавший пиита» Иван Грибовников). Эта ситуация, несомненно, автобиографична. Юному Некрасову представлялось невозможным стать литератором без того, чтобы попасть в Петербург, оказаться в центре литературной жизни. Только там жили гении, печатавшиеся в «Библиотеке для чтения», и спонсировавшие их меценаты.

Как ни странно, для Некрасова не был значимым вопрос, заслуживали ли его стихи славы и богатства. Скорее всего, он считал их хорошими, и они действительно были не хуже большинства других стихов, печатавшихся в «Библиотеке для чтения». Так же, как из-за Туношенского Некрасов не имел возможности справедливо судить о достоинствах стихов Бенедиктова и Пушкина, он тогда не мог объективно оценивать и качество собственной поэтической продукции. Согласно представлению о поэзии, сложившемуся у Некрасова в гимназии, чтобы быть гением, нужно не столько отличаться от других «гениев», сколько быть на них похожим, подражать их «высоким» мыслям, «глубоким» чувствам, сильным страстям. И в этом искусстве имитации, не имеющем ничего общего с настоящей поэзией, он вполне преуспел.

По сравнению с этой целью задача продолжить обучение не имела в глазах Некрасова большого значения. Отсюда и противоречия и несовпадения в поздних «показаниях» поэта, почему и в какой момент он предпочел Дворянскому полку Санкт-Петербургский университет. Мы полагаем, что, когда Некрасов узнал о решении родителей отправить его в Петербург, у него не было намерения нарушить волю отца. Скорее всего, молодой человек вообще не имел определенных планов на этот счет. Поступление в военное училище не сильно препятствовало бы литературной карьере (например, позднее оно не помешало Дмитрию Минаеву и Алексею Суворину, кадетам того самого Дворянского полка, стать известными литераторами). Университет в то время не имел у Некрасова репутации храма науки и оплота свободомыслия и, конечно, не мог быть для провинциала настолько притягательным, чтобы тот еще в Ярославле решился нарушить волю родителей. Некрасов отправлялся в столицу «за славой», становиться знаменитым поэтом, остальное было окутано туманом.

Двадцатого июля 1838 года Некрасов выехал в Петербург, оставляя в Грешневе поредевшую семью: в 1835 году Константин поступил в Московский кадетский корпус, в январе 1838-го скончался от воспаления легких Андрей. С родителями оставались Елизавета (девица на выданье), Анна и Федор, о будущем которого родители уже начали задумываться. Некрасов отправлялся в огромный и совершенно незнакомый город без сопровождения отца и крепостных слуг. Либо отец доверял выросшему сыну, либо несколько несерьезно относился к его будущему, либо желал сбыть с рук уже вполне взрослого отпрыска, не получившего к семнадцати годам образования и засидевшегося дома без определенных занятий и без всяких перспектив. Если отец и знал о страсти сына к стихотворству, то вряд ли видел в нем фундамент для прочной карьеры.

«Путешествие наше было весьма неудобно. — Надобно было проехать около 800 верст, вылезая на каждой станции из телеги и перекладываясь в другую. Из всех зданий, сооружаемых человеком, самое непрочное, бесспорно, то, которое на скорую руку громоздит себе путешественник, едущий на перекладных. Едва успеешь уложить пожитки и обжиться на них поудобнее, едва найдешь положение, в котором тряскость телеги не слишком чувствительна, — как уже пространство, отделявшее станцию от станции, исчезло: надобно опять вылезать из телеги, перекладывать вещи, платить прогоны, ссориться с смотрителем и внимательно присматривать за теплым народцем, с подозрительным любопытством осматривающим ваши пожитки» — так описывает поездку из Ярославля в Петербург герой романа «Жизнь и похождения Тихона Тростникова». У Некрасова путешествие заняло примерно неделю. Около 27 июля он прибыл в столицу и поселился на Разъезжей улице у безымянного солдата во «флигельке». Улица находилась в центральной части города, тем не менее состояла в основном из деревянных домов (первый каменный был построен на ней в 1836 году). По требованию городских властей застройщики должны были окружать дома деревьями, поэтому улица была зеленая и, возможно, чем-то напоминала Некрасову Ярославль