Николай Ликийский - [4]

Ниже мы расскажем о них, а пока попытаемся ответить на естественный вопрос: почему же христиане подвергались жестоким гонениям со стороны иудеев и язычников.

Причин тому, надо заметить, хватало.

Иудеев несказанно раздражало христианское свидетельство о том, что Ветхий Завет Бога с евреями с пришествием Иисуса Христа утратил свое значение.

Впрочем, оно не только раздражало их, но и побуждало к истреблению христиан.

С падением Иерусалима враждебная деятельность иудейства против христиан ослабела, хотя и продолжалась до окончательного разрушения Иерусалима в 135 году.

Что же касается язычников, то они продолжали гонения на христиан около трех веков.

Языческие писатели и христианские апологеты единогласно свидетельствуют о том, что появление и распространение христианства в греко-римском обществе было встречено со стороны последнего единодушною ненавистью.

И это отношение было свойственно как со стороны низших слоев общества, так и образованного класса.

Гонения имели общественные, религиозно-государственные и политические причины. А общее настроение того времени можно было выразить одной фразой выдающегося христианского писателя Тертуллиана: «Язычники и христиане чужды друг другу!»

— Чем мы вредим вам, Эллины? — вопрошал он. — Почему вы ненавидите, как самых отъявленных злодеев, тех, которые следуют слову Божьему? Сколько раз враждебная к нам чернь нападала на нас, бросала камни и сжигала наши дома. Не щадят христиан даже мертвых, вытаскивают трупы из гробов, чтобы над ними надругаться, чтобы растерзать их на куски…

По словам древнеримского историка и одного из самых известных писателей античности Тацита, христиан ненавидели за их мерзости, проповедь пагубного суеверия и ненависть к человеческому роду.

Именно поэтому он представлял христианство как страшное зло, которое наряду с другими мерзостями пришло в Рим.

Древнеримский историк Светоний называл христиан «людьми нового и зловредного суеверия».

Высокопоставленный чиновник римской провинции Вифинии Плиний, допрашивавший многих христиан под пыткою, утверждал, что, кроме грубого и безмерного суеверия, он у них ничего не заметил.

Да что там чиновник, если многие известные римские философы видели в христианстве зловредную и бесстыдную секту людей, для которых не существовало ни божеских, ни человеческих законов.

Во многом такое отношение объяснялось тем, что принявшие христианство язычники меняли свой образ жизни.

Их религия требовала от них не только разрыва с прежними верованиями, но обязывала их бороться с ними. А это означало только то, что в глазах язычников они становились атеистами и врагами богов.

В семейном и домашнем быту они естественно начали удаляться от всех тех обрядов и обычаев, которые были связаны со служением языческим богам.

Что касается собственно христианского богослужения и быта, то оно тщательно скрывалось от язычников.

«Посвящение в наши таинства, — писал по этому поводу Тертуллиан, — даже и для благочестивых людей, сопряжено с удалением непосвященных».

Но как бы там ни было на самом деле, замкнутая жизнь христиан казалась подозрительной.

Оно и понятно!

В то время как простолюдины жили в тесном общении друг с другом и открыто соблюдали одни и те же обычаи, христиане скрывались.

Значит, они допускали в своей жизни что-то предосудительное, или даже преступное, что действительно надо было скрывать.

Все это вело к тому, что народ стал обвинять их в безбожии, поскольку они не имели статуй богов и не сооружали в первое время храмов.

Обвиняли христиан и в так называемых теестовских вечерях и в эдиповских смешениях.

Иными словами, в принесении в жертву во время Евхаристии живых людей, потреблении человеческого мяса и сексуальных оргиях, в которых сыновья оказывались в интимной близости со своими матерями, а отцы — с дочерьми.

Так отображались в представлении язычников рассказы о христианских вечерях.

«Нас, — писал Тертуллиан, — обвиняют в трех преступлениях: в безбожии, в едении человеческого мяса и в гнусных кровосмешениях эдиповских».

Во многом ненависть образованного класса к христианам объяснялась их отрицательным отношением к культуре античного мира.

Желая довольствоваться одною верою, некоторые из первых христиан считали философию матерью всех ересей.

«Нет ереси, — говорил Тертуллиан, — которая не имела бы начала в учении философов».

«Ваше языческое красноречие, — утверждал христианский писатель Татиан, — есть ничто иное, как орудие неправды, ваша поэзия воспевает только ссоры и любовные проделки богов на пагубу людей, и глупцы и льстецы были все ваши философы».

При таком отчуждении христиан от языческого общества и осуждении ими всех культурных достижений античного мира, их жизнь стала казаться отречением от цивилизации и возвращением к жизни народов-варваров.

Тем более, что нередко христиане и вели себя как самые настоящие варвары, разбивая статуи языческих богов, как седалище демонов.

Эта столь понятная ненависть язычников к христианам сыграла большую в их гонениях и была побуждением для правительства преследовать христиан.

Однако христиан преследовали не только потому, что их ненавидело общество. И какой бы сильной не была ненависть язычников к христианам, она была по своей сути вторичным проявлением.