Николай II - [2]

Погубить самодержавие, его корни и идею - такова была миссия Николая, его судьба, его историческая роль и предназначение.

Он сделал свое, и заслужил право на отдых, этот неутомимый работник, он имеет право на признательность современников и потомков. Историческая задача его была очень нелегка, но ока разрешена им блестяще и окончательно, как и в сотой доле не сумели разрешить своих задач Петр Великий или Александр II Освободитель.

ГЛАВА II. НАЧАЛО ЦАРСТВОВАНИЯ

Октябрь 1894 года. Александр III умер, как известно, в Крыму. Тело новопреставленного самодержца, грузное и тяжелое тело в Бозе почившего Александра III, приходится везти через всю Россию, из Крыма в Петербург.

Эта траурная поездка до такой степени необычна, что на этот раз при Дворе успевают забыть о целом ряде сложных предосторожностей, составляющих неизбежный ритуал движения царских поездов. Эти десятки и сотни тысяч солдат, какие полагается выстроить вдоль рельс на всем протяжении царского пути; эта усиленно-охранная чистка населения, от маленькой станции с ближайшим волостным правлением и до губернских и столичных жандармских мероприятий; эти “поддельные” царские поезда, какие из предосторожности, с соблюдением всех формальностей, пускались до и после отбытия настоящего поезда, и т. д. и т. п. - все это, правда, проделывалось, как и всегда, но проделывалось только формально, наспех, без обычной четкости и административного восторга.

Но вот унылая поездка закончена: тело почившего самодержца уже в Петербурге.

“Честь имею поздравить с благополучным прибытием!” - поторопился поздравить нового Государя бравый Кривошеий.

“Смирно! Смотреть веселей!” - умудрился скомандовать на Невском при встрече шедшей с Николаевского вокзала траурной процессии бравый ротмистр, будущий диктатор Трепов.

И вот - надо царствовать. Есть огромная, от Белого моря до Черного раскинувшаяся страна и есть 150 миллионов верноподданных, которые на что-то надеются, чего-то ждут.

Надо царствовать, надо что-то такое делать, как-то и чем-то проявлять себя!

- Отпустите с миром этого бедного, запуганного, молодого человека. У него есть невеста, которую он умудрился искренно полюбить с того самого момента (загадочны законы психики человеческой), как ему это было приказано суровым отцом. У него есть мамаша, властная и заботливая, лишь теперь, после смерти сурового супруга выпрямившаяся во весь рост. Дайте ему, этому мирному обывателю командовать ротой, заведывать полковой швальней, сделайте его бухгалтером или кассиром. И каким же уравновешенным человеком и гражданином, хорошим семьянином, дельным и толковым исполнителем, любимцем окружающих останется на всю жизнь этот робкий, скромный, хорошо воспитанный, голубоглазый 25-летний молодой человек.

- Отпустите его! Дайте ему уйти из дворца, предоставьте ему скромную подходящую должность, и всю жизнь он не сделает никому никакого зла, не вызовет ни малейшего упрека и, если доживет до революции, - он и после переворота будет скромно продолжать свое дело под надзором комитетов или комиссаров Временного Правительства. И если он доживет до октябрьского переворота, он, - несть власть, еще не от Бога, - можно поручиться, не станет и помышлять о саботаже и будет терпеливо стоять в очереди за своим пайком из воблы и восьмушки, и окажется хорошим спецом на службе Рабоче-Крестьянского Правительства, и ни на минуту не помыслит о каком-нибудь заговоре; ему и в голову не придет оттачивать “нож в спину пролетариата”.

Но его не отпустили. С его жизнью, с его существованием, с каждым его словом и настроением были связаны важнейшие интересы придворных сановников, великих князей, камергеров, фрейлин, банкиров, министров, губернаторов и т. д., и т. д., вплоть до последнего урядника в деревне Голодаевке, до любого помещика, землевладельца из дворян, в селе Неелове. Бедный юноша был тесно зажат в тисках трехсотлетних традиций дома Романовых. Со всеми своими личными намерениями, со всеми планами и помышлениями он был у жизни в лапах, он был - обреченный.

Тело Александра похоронено - надо царствовать! Есть какая-то внутренняя политика, и есть политика внешняя. И ведь он, голубоглазый молодой человек, он - “Помазанник Божий”! Нельзя же показать, храни Бог, что он растерялся, что он сконфужен. От его Державного Слова зависит судьба, зависит честь и самая жизнь миллионов! Это он, молодой человек с образованием и опытом зауряд-прапорщика, это он должен сейчас, сию минуту решать в окончательной и категорической форме все вопросы: и о том, нужна ли России конституция, и о том, как держать себя с Германией, с Францией и далеким Китаем, и о том, что нужно крестьянину, жалующемуся на мадоземелье (“землица маленькая, куренка, скажем, и того выпустить некуда”), и чего хотят эти странные люди, рабочие в шахтах Донецкого бассейна и на Ленских приисках в далекой Сибири, и чего требуют от него “свои”, все эти “жадною толпою стоящие у трона” люди…

Чем больше вдумываешься в эти непомерно тяжелые переживания обреченного молодого человека, тем более испытываешь странное чувство жалости. За что? Неужели, и в самом деле за грехи отцов? Он, бедняга, в те времена и по-русски-то плохо говорил. Английское воспитание в детстве сказалось настолько сильно, что еще в первые годы царствования Николай II высказывался не иначе, как переводя свои слова с английского.