Николай II (Том II). Божиею милостию Мы, Николай Вторый... - [3]

Однако пропагандистская война объединившейся на почве ненависти к царю оппозиции только усиливалась. В ход были пущены самые грязные измышления и клевета в адрес царя, царицы, их личных друзей – Григория Распутина и фрейлины царицы Анны Вырубовой. Дело дошло до того, что супругу Верховного Главнокомандующего стали обвинять в шпионаже в пользу Германии! После Февральской революции Временное правительство создало Чрезвычайную следственную комиссию из опытных юристов для того, чтобы подтвердить все сплетни и выдумки в адрес царя, его семьи и друзей и устроить судилище над бывшим самодержцем. Но за несколько месяцев работы следователи – члены ЧСК не нашли никаких фактов, подтвердивших порочащие царя и его жену слухи.

2 марта 1917 года под давлением участников заговора военной верхушки – начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерала М. В. Алексеева, генерала Н. В. Рузского и других заговорщиков-генералов, будучи полностью отрезан ими от объективной информации о положении в столице и армиях и фактически находясь в заключении, Николай II был вынужден отречься от престола. Он передал престол своему родному брату великому князю Михаилу, который, в свою очередь, под влиянием А. Керенского и других лидеров оппозиции в Думе, престола не принял.

8 марта 1917 года, находясь под арестом, Николай II прибыл в Царское Село, где вместе с семьёй и самыми близкими слугами оставался в заключении до 1 августа. Затем Временное правительство сослало царскую семью под арест в сибирский город Тобольск. После Октябрьского переворота, в апреле 1918 года, царь и царица, вместе с одной из дочерей, Марией, были перевезены в Екатеринбург, куда вскоре были доставлены другие дети и персонал, не пожелавший покинуть царскую семью.

В ночь с 16 на 17 июля 1918 года, по сигналу из Москвы, от Председателя ВЦИК Якова Свердлова, Николай II, его супруга Александра Фёдоровна, сын Алексей, четыре дочери – Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, доктор Боткин, повар Харитонов, лакей Трупп, комнатная девушка Демидова были тайно и бессудно расстреляны.

Историческая справка подготовлена по материалам: Энциклопедический словарь, изд. Брокгауз и Ефрон, т. 21. СПб., 1897. Советский энциклопедический словарь. М., Советская энциклопедия, 1980. Б о х а н о в А. Н. Сумерки монархии. М., Воскресенье, 1993. О н ж е. Глава в сборнике «Романовы. Исторические портреты, т. 2. 1762 – 1917». М, АРМАДА, 1997; Николай Второй. Молодая гвардия, 1997. Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. В 2-х тт. М., Феникс, 1992.

Егор Иванов БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ… РОМАН

Часть I ЛЮБОВЬ И ИНТРИГА

1

Лакей едва успел соскочить с козел и открыть дверцу коляски, как Мария Фёдоровна[1], несмотря на свой сан вдовствующей императрицы и возраст, спрыгнула с подножки и устремилась к уже распахнутым для неё дверям парадного подъезда Аничкова дворца. Она легко взбежала по лестнице в бельэтаж, где был её кабинет, и велела дежурному гофкурьеру позвать управляющего её двором князя Шервашидзе.

Всё её существо ликовало. Выразительные синие глаза государыни сияли. Никто не дал бы этой моложавой и миниатюрной худенькой женщине более сорока пяти лет, хотя ей и было на два десятка годов больше. Рядом со своими взрослыми детьми она смотрелась скорее старшей сестрой, чем матерью. Редкие недоброжелательницы её в петербургских салонах при случавшихся обсуждениях внешних статей членов Романовской Семьи при упоминании «тёти Минни», как называли её родственники и самые близкие друзья, вспоминали русскую пословицу «маленькая собачка – до старости щенок».

В кабинет вошёл рослый и осанистый князь Шервашидзе. Помимо официальных обязанностей обер-гофмейстера, управляющего двором вдовствующей императрицы и генерал-адъютанта царя, красивый и неглупый сверстник Марии Фёдоровны исполнял роль морганатического супруга энергичной старой государыни.

– Жорж! Нам удалось, я одержала победу над Ники[2]! – воскликнула Минни, бросаясь навстречу князю.

– Я нисколько не сомневался в том, что ты – победительница! – крепко обнял её и приподнял над ковром генерал-адъютант. Но ордена на мундире князя больно сдавили декольтированную грудь императрицы, и она, застучав маленькими кулачками по эполетам, отбилась от объятий. – Расскажи-ка подробнее! Неужели Аликс[3] согласилась? – удивлённо пробасил Георгий.

– Я не обсуждала этого вопроса с ней, – резко отозвалась Минни. – Трёхсотлетие Дома Романовых касается всех членов династии, и поэтому решать должен Ники, а не его жена. Ты вовремя разузнал, что празднование именин Аликс начнётся обедней в церкви гвардейских улан, шефом коих она состоит… – немного мягче продолжила она. – И хоть меня пригласили только на парадный завтрак в Александровском дворце, мы с тобой правильно рассчитали, что с Ники будет всего лучше поговорить об этом не за столом, где много ушей, в том числе и Александры. Я улучила момент в церкви, когда он размяк от молитвы, и шепнула ему, что тоже хочу поехать с Семьёй на Романовские дни по Волге и в Москву и что надо взять с собой хотя бы старших великих князей. Представительствовать перед народом должна вся династия, а не только Аликс!.. Впрочем, этого я ему, правда, не сказала, но, надеюсь, он меня понял… – и Мария Фёдоровна вновь улыбнулась с видом победительницы. – Ты знаешь, – продолжала она, – Ники не отвёл глаза и не замолчал, как он это делает, когда не согласен с чем-то и хочет отказать. Он очень мило прошептал мне на ушко: «Об этом мы поговорим позже…» Я его хорошо знаю. Этот ответ означает нашу победу, и мы поедем, поедем по Волге и в Москву вместе с ними. И эта «гессенская муха»