Николай II. Пленник самодержавия - [4]

.

Иногда какие-то мелкие, частные примеры помогают лучше понять глобальные пертурбации в обществе, чем серьезные объяснения социально-экономических причин и политических следствий различных событий и явлений. Примечательная «частность»: подслушанный в детстве князем С. Е. Трубецким разговор старого дворецкого (из крепостных) его деда с его учителем — о деревне. «Господа деревни не знают, — говорил Осип (так звали дворецкого. — С. Ф.). — Мужик — зверь! Руку лижет, а норовит укусить! Уж я-то знаю, свой же брат! Только управы на него теперь нет. Зазнался мужик! И все хуже будет… Вот старый князь (Дедушка), Бог даст, не доживет, а князьков-то (Осип показал на нас с братом), может, когда мужики и прирежут…» Конечно, «большое видится на расстоянии», и о «знаках беды» обычно вспоминают, когда трагедия уже произошла.

И все же Николай II был пленником того, уходящего мира, в котором «мужик», по словам старого дворецкого, «еще не зазнался» и жил, не забывая, что «царь от Бога пристав» и «никто против Бога да против царя». В том постепенно уходившем в небытие мире были популярны рассказы, как царь Николай II получил от папы римского перстень с частицей Креста Господня, который должен был предохранять его от всякого зла, почему-де он никуда и не выходил без этого перстня. Наивный патриархальный мир, в котором царь оказывался не только правителем, но и отцом народа — «батюшкой». Николай II верил в простого «мужичка», можно даже сказать — верил в его веру в царя. Без нее наверняка невозможно было надеяться преодолеть «средостение» и «приблизиться» к народу, чего всегда так страстно желал и к чему стремился последний самодержец. Без этого невозможно было отстаивать принципы монархической государственности, на которых он воспитывался, искренне полагая, что только они могут принести благо его России.

Короче говоря, он был пленником самодержавия. Именно так я и решил назвать книгу о последнем русском царе, попытавшись дать его биографию через основную идею его жизни.

Московский митрополит Филарет (Дроздов), один из самых выдающихся русских богословов XIX века, провел параллель между властью царя и властью Бога, торжественно провозгласив: «Бог, по образу Своего небесного единоначалия, устроил на земле Царя; по образу Своего вседержительства — Царя Самодержавного; по образу Своего царства непреходящего, продолжающегося от века и до века, — Царя наследственного»[6].

Получалось, что исполняя свой монарший долг, русский царь тем самым был богом на земле. Не станем комментировать сказанное святителем, отметим лишь, что подобное богословское мнение ставило царя на недосягаемую высоту, укрепляя его в мысли о собственном «божественном» предназначении. Самодержавие оказывалось словом не из политической, а из богословской лексики. Можно ли в таком случае отказаться от власти? Получалось, что нельзя, ибо такой отказ равносилен «предательству» Бога! Для верующего человека выбора не существовало. А Николай II был, несомненно, человеком верующим. Может быть, здесь и стоит искать ключ к разгадке его личности? Может быть, Николай II по-своему был цельной личностью, человеком идейным. Цельность ему придавала вера в самодержавие как принцип. Все остальное — частности, детали. «Отними» от него самодержавие (но «не тронь» корону) — и останется обыкновенный, милый и благовоспитанный человек, которому и власть-то не особенно была нужна. Власть для Николая II — это не привилегия, дарованная рождением, а долг и крест. Отказаться от этого креста он не мог, а нести его — часто не хватало сил. Чем не трагедия!

Однако Бог не дает креста не по силам. Для верующего в том никаких сомнений не существует. Что же было делать несчастному царю, обреченному отстаивать власть не только для себя, но еще и ради сына? Терпеть всё и упрямо отстаивать самодержавие, отстаивать во что бы то ни стало. Была ли борьба за «самодержавие» изначально проигрышной? Что мог сделать и что сделал последний самодержец, чтобы «победить»?

Вопросы, вопросы…

А есть ли на них ответы?

Могу сказать лишь одно: искать их следует. Как поиск этих ответов и стоит рассматривать настоящую книгу. Насколько она удалась и поможет ли разобраться в непростой биографии императора Николая II — судить благосклонному читателю.

Работая над книгой, я пользовался советами и консультациями своих друзей и коллег, которым хотел бы выразить искреннюю признательность. Среди них петербургские историки А. В. Терещук, И. В. Лукоянов, А. Б. Николаев, протоиерей Георгий Митрофанов, В. М. Лурье и П. Г. Рогозный. Особую благодарность я приношу всем сотрудникам библиотеки Академии наук, которые существенно облегчили мне сбор материалов по теме книги. И безусловно, настоящий труд никогда не мог бы быть завершен без той поддержки, которую постоянно оказывали мне мои родные и близкие. Их доброе участие сыграло важную роль в том, что моя работа была доведена до конца.

Глава первая В НАЧАЛЕ ЖИЗНИ: ИСТОРИЯ СЧАСТЛИВОГО ЧЕЛОВЕКА

«Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла» (Иов 1:1) — так начинается знаменитая ветхозаветная книга, анонимное поэтическое произведение, появившееся, как считают исследователи, в послепленный период — в V или IV веке до Р. X. В этой книге проводится идея об индивидуальной ответственности человека перед Богом. Бог всесилен и может испытать человека, верящего в Него. Но выдержит ли человек испытание, в силах ли он? Можно сказать, что в книге делается попытка решить мировую религиозно-этическую проблему о страданиях праведников и благоденствии нечестивых. Простые вопросы не имеют простых ответов, сила веры может быть подвергнута сомнению и проверке. Иов, собственно, и стал тем героем, которого Бог «испытывал»: он был богат, честен, веровал глубоко. Однако с позволения Бога был ввергнут сатаной и ангелами в несчастья, болезни и нищету, лишился детей и дома. «Наг я вышел из чрева матери моей, — говорит он после обрушившихся на него бед, — наг и вернусь. Господь дал, Господь и взял (как угодно было Господу, так и сделалось), да будет имя Господне благословенно!» (Иов 1:21). И все же праведник в счастье, он не перестал быть благочестивым, и тогда «возвратил Господь потерю Иова, когда он помолился за друзей своих; и дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде» (Иов 42:10). Согласно еврейской традиции, Иов прожил двести десять лет, и смерть его оплакивал весь народ Израиля. Такова канва книги, вызывающей грусть у всех, кто ее читает или слушает. Неслучайно еврейские законоучители рекомендуют перечитывать ее в дни национального траура. История страданий праведника, пусть в конце концов и вознагражденного, не созвучна оптимистичному взгляду на жизнь. Вера спасла его не столько для жизни «за гробом» (не стоит забывать: во времена Иова в воскресение еще не верили), сколько для этого, земного существования.