Николай II - [19]

Конечно, на официальные выступления русского царя во время пребывания во Франции в декабре 1896 года повлиял триумфальный прием, который оказала Франция новому российскому царю: правительство выслало навстречу ему целую эскадру военных кораблей, которые торжественно сопровождали императорскую яхту в порт Шербур. Не считая короля Людовика XVI, Николай — единственная коронованная особа, посетившая эту военно-морскую базу, и суеверные люди впоследствии даже в этом усматривали предзнаменование, связавшее судьбы обоих властителей.

Николай, явно тронутый таким приемом, в адмиральском мундире произнес в Шербуре первую благодарственную речь французским хозяевам:

«Я глубоко взволнован любезным и сердечным приемом, который нам оказан здесь, в Шербуре. Я чрезвычайно тронут тем, что нас эскортировала целая эскадра, и на меня произвел огромное впечатление флагманский корабль, который сопровождал нас с момента входа во французские территориальные воды. Я разделяю чувства, которые движут Вами, господин президент, и поднимаю этот бокал в честь французской нации, французского флота и его замечательного личного состава. Благодарю президента республики за оказанный нам исключительно дружелюбный прием».

Прибытие в Париж вылилось в настоящий триумф — далеко не единственный в жизни русского царя, но и Париж «не видал ничего подобного с того дня, как наша армия вернулась с победой из-под Сольферино и Мадженты» (как выразился французский посол Морис Бомпар). После того как стихли приветственные выкрики жителей, размахивавших французскими и русскими флагами и заполнивших улицы, чтобы посмотреть на гостя, ехавшего в запряженной шестеркой лошадей карете в сопровождении республиканской гвардии, кирасир и драгун, в сознании французов надолго остались симпатия и уважение к русскому союзнику. Годовалая дочь Николая, которую везли в отдельной карете, еще больше подогрела добрые чувства. Во время посещения «Комеди Франсез», где Николай, подобно Петру Великому, желал посмотреть «обычный» спектакль, русскому гостю поднесли с пышными славословиями лавровый венок.

В самом деле, по поводу визита и его действительной причины почти не раздавалось критических голосов: ведь речь шла о предоставлении Францией крупного кредита России. Мало кто из наблюдателей мог предвидеть, что Россия проявит такую верность этому союзу и двадцать лет спустя свяжет боями на своей западной границе столько немецких дивизий, что потребуется пополнение с немецко-французского фронта, и тем самым Франция будет спасена от поражения. Николай заложил вполне в духе русско-французского союза, завещанного ему отцом, первый камень моста через Сену, который и поныне называется «мостом Александра III», затем присутствовал на маневрах в Шалон-сюр-Марн, а оттуда направился в Россию.

«Это ужасно, — записывал он в дневнике, — снова видеть унылые немецкие мундиры». Франкофильские и германофобские мотивы просматриваются не только во внешней политике царя.

Поначалу Николай занимался делами в Аничковом и Зимнем дворцах, но затем обустроил свою с Александрой резиденцию в Царском Селе, где ежедневно работал с документами и принимал доклады министров.

С 1897 года семья пребывала там почти постоянно. Недалеко от Большого Екатерининского дворца Николай и Александра облюбовали уютный Александровский дворец и поселились в нем. Рабочие и жилые помещения царя и его семьи находились за знаменитой (сохранившейся и поныне) Портретной залой и библиотекой, в левом крыле небольшого дворца, построенного Джакомо Кваренги в конце XVIII века. В этом крыле имелось два входа, через которые разрешалось проходить только членам императорского дома. Там постоянно несли караул лейб-казаки.

Бытовое обустройство царя не представляло особых сложностей, но с обеспечением его безопасности начальнику охраны Спиридовичу пришлось повозиться. Караульное помещение перед рабочим кабинетом царя было украшено, с одной стороны, знаменем личного «пехотного полка Его Величества», с другой — картиной Левитана и эмблемой Преображенского полка.

Кабинет Николая отделан красным деревом, на письменном столе стоит лампа с зеленым абажуром, кресла обиты кожей. Рядом с большим круглым столом для заседаний, между витринами с царскими коллекциями, пристроился диван; на стенах развешаны небольшие картины, гравюры, а больше всего фотографий; одна из них, где изображен Александр III, стоит на письменном столе. Все это освещается огромной хрустальной люстрой со свечами.

Здесь царь принимает посетителей, проводит совещания, выслушивает доклады. Множество документов аккуратно разложены стопками в шкафу. К удивлению сотрудников, Николай обходится без секретаря. Он придерживается мнения, что лишь в том случае сможет контролировать все дела, если сумеет «среди ночи в темноте на ощупь найти любую бумагу». Однако тут скрывается желание не упустить ничего из-под контроля и явное недоверие к министрам, интересы которых Николай старался учитывать как можно меньше.

Позади кабинета располагается императорская ванная, откуда можно пройти в плавательный бассейн. Помимо ежедневного плавания, Николай занимался и на гимнастических снарядах, которые были установлены также и в его литерном поезде. В гардеробной висела икона; на круглом столе всегда стоял графин с молоком, которое Николай то и дело пил.