Николай I - [34]

. Этой и последующей информации о тайных обществах тогда не придали значения. После же своего последнего путешествия в Крым, состоявшегося 20 октября — 5 ноября, заболевший в дороге Александр Павлович почти не вставал с постели. Многие вспоминают, что он боялся принимать лекарства, опасаясь быть отравленным заговорщиками. Не потому ли камешек, случайно попавший в сухарь, вызвал целое расследование. Александр Павлович не доверил его генерал-адъютанту П. М. Волконскому, которого назвал «старой бабой», а поручил расследование начальнику Главного штаба И. И. Дибичу^{247}. В ночь с 13 на 14 ноября в развитии болезни наступил критический момент. 19 ноября в 10 часов 52 минуты Александр Павлович скончался^{248}.

Н. И. Шениг вспоминал: «20 числа, князь Волконский, Дибич, Чернышев присутствовали при вскрытии тела, которое делали Виллие, Тарасов и другие доктора. Все тело найдено здоровым, только в голове нашли 5 унций воды… Перед концом он чувствовал страдания, при последних минутах просил у государыни прощения и умер, держа ее руку в своей… 21 ноября поутру в 9 часов, по приказанию Дибича, отправился я, как старший в чине… для присутствия при бальзамировании тела покойного государя. Вошед в кабинет, я нашел его уже раздетым на столе, и четыре гарнизонных фельдшера, вырезывая мясистые части, набивали их какими-то разваренными в спирте травами и забинтовывали широкими тесьмами. Доберт и Рейнгольд с сигарами в зубах варили в кастрюльке в камине эти травы. Они провели в этом занятии всю ночь, с той поры как Виллие вскрыл тело и составил протокол. Череп на голове был уже приложен, а при мне натягивали кожу с волосами, чем немного изменилось выражение черт лица. Мозг, сердце и внутренности были вложены в серебряный сосуд, вроде сахарной большой жестянки с крышкою, и заперты замком. Кроме вышесказанных лиц и караульного казацкого офицера, никого не только в комнате, но и во всем дворце не было видно. Государыня накануне переехала в дом Шахматова. Доктора жаловались, что все разбежались и что они не могут даже добиться чистых простынь и полотенец… По окончании бальзамирования одели государя в парадный общий генеральский мундир с звездою и орденами в петлице…»^{249}

В Петербурге только 25 ноября узнали о смертельной опасности жизни государя, что сразу же привело к династическому кризису. Историк М. М. Сафонов пишет: «Александр I, державший под контролем династическую ситуацию, мог бы царствовать как угодно долго. Но случилось непредвиденное: царь скончался, не дожив и до 48 лет. Известие о том, что Александр находится при смерти… положило начало борьбе за престол трех претендентов: вдовствующей императрицы Марии Федоровны, великих князей Константина и Николая»^{250}. По мнению историка, Мария Федоровна была не прочь повторить карьеру Екатерины II, тем более что ее честолюбивые надежды поддерживались как «немецкой» партией из ее окружения, так и основными пайщиками Российско-Американской компании, видевшими именно в ней, а не в Николае, своего «агента влияния». Нет необходимости пытаться преувеличивать значение амбиций пожилой женщины, матери десятерых детей, игравшей роль своеобразного арбитра в отношениях между сыновьями. Однако распространенное мнение, что Мария Федоровна не играла никакой роли в надвигающихся событиях, также не соответствует фактам.

25 ноября петербургский почт-директор К. Я. Булгаков доставил через секретаря императрицы Марии Федоровны пакет из Таганрога с письмом И. И. Дибича. Такие же письма получили председатель Государственного совета князь П. В. Лопухин, генерал-губернатор М. А. Милорадович, дежурный генерал Главного штаба (постоянная должность в Главном штабе для руководства текущей работой) А. Н. Потапов. По свидетельству секретаря Марии Федоровны Г. И. Вилламова, он, выходя от императрицы, встретил великого князя Николая Павловича. Увидев в его руке письмо, великий князь сказал, что оно похоже на то, которое получил М. А. Милорадович^{251}. В письме И. И. Дибича от 15 ноября сообщалось, что в 5 часов утра Александр I исповедался и причастился Святых Тайн, что положение его опасное, хотя медики не теряют слабой надежды. Но к тому времени, когда Г. И. Вилламов встретил Николая Павловича, уже состоялось тайное совещание генералитета, в руках которого находилась вся военная власть в столице. Кроме упоминавшихся М. А. Милорадовича и А. Н. Потапова, в нем приняли также участие командующий гвардейским корпусом А. Л. Воинов и начальник штаба гвардейского корпуса А. И. Нейдгардт. О том, как проходило совещание, можно только догадываться. Но ясно, что М. А. Милорадович и А. Л. Воинов отправились к Николаю Павловичу с уже готовыми рекомендациями. При встрече М. А. Милорадович заявил, что если бы Александр I захотел передать престол Николаю Павловичу, то обнародовал бы манифест при жизни^{252}.

Тщательно взвешивая слова, многое недоговаривая, Николай Павлович так запишет в дневнике о появлении 25 ноября около 6 часов вечера в Аничковом дворце военного губернатора: «…Иду в залы играть с детьми, вернулись к жене, ее нет; докладывают о Милорадовиче; пугаюсь; у меня, — он докладывает, что получил известие от Дибича, что Ангел очень плох! Уходит совершенно расстроенный. Матушка посылает за мною. У жены; сказал ей; у себя с нею; Крейтон, она отпускает его. В одноконных санях едем к матушке, она удручена, но покорна». После возвращения в Аничков дворец Николай Павлович вместе с женой в двухместной карете снова едет в Зимний дворец: «…Матушка дает убедить себя прилечь в ее большом кабинете, зовет меня, очень тоскует; провожу ночь с Эдуардом»