Николай I - [261]
Допуская в принципе карточные игры, Николай Павлович резко выступал против азартных игр и игровых притонов, приводивших к разорению многие дворянские семейства. В связи с этим еще 12 марта 1832 года был дан именной указ Правительствующему сенату, в текст которого император внес собственноручные правки. В преамбуле напоминалось, что в Петербурге азартные игры были запрещены в 1801 году, в самом начале царствования Александра I и далее говорилось: «Обращая попечение наше к устроению благополучия любезно верноподданным нашим на прочном основании, мы убедились, что азартная игра, в одно мгновение отъемлющая достояние у семейств, многолетними трудами приобретенное… в благоустроенном государстве никогда и ни под каким видом нетерпимая. Вследствие сего, подтверждая прежние узаконения, мы повелеваем, чтобы повсюду в империи нашей сборища для запрещенной карточной игры, а также и для всяких азартных игр вообще были неукоснительно местными начальствами открываемы и чтобы все найденные на оных игроки были предаваемы суду для строгого по закону наказания, без всякого различия звания и чинов, усугубляющих по мере возвышения оных виновность…»>{1822}
«Счастливый случай» в картах Николай Павлович признавал в благотворительных и праздничных карточных лотереях, до которых был большой охотник. Вещи для подарков в виде серебряных изделий, статуэток, малахитовых чернильниц, вееров, пряжек доставлялись из Английского магазина. Отмечая, что император был главным действующим лицом на этих лотереях, граф В. А. Соллогуб писал: «Все эти вещи размещались камер-лакеями на нескольких столах в зале, примыкавшей к гостиной императрицы. После чая государь переходил туда и садился перед небольшим столиком, на котором лежала игра карт. Надо сказать, что под каждой из названных мною вещей вместо номера лежало название карты: двойка, бубен или десятка треф, или валет червей и пр. — «Господа, — обращался к окружавшим его столик царедворцам государь, — кто из Вас желает купить у меня девятку червей?.. Славная карточка…» Выигрыши Николай Павлович вручал лично, а деньги, собранные на лотереях, после того, как следовал расчет с магазином, «раздавались петербургским бедным»>{1823}. На одной из таких благотворительных лотерей в 1838 году был разыгран портрет В. А. Жуковского, написанный К. П. Брюлловым, а на вырученные деньги выкуплен на волю Т. Г. Шевченко, поступивший после этого в Академию художеств. Тот самый Шевченко, который через шесть лет в поэме «Сон» изобразит императора бьющим без повода в морду своего главного вельможу, а Александру Федоровну — «высохшим опенком»…
Человек устойчивых привычек, Николай Павлович не был падок на модные игры, приходившие в Россию из Европы. Однажды в разговоре с императором граф П. Д. Киселев, рассуждая о физическом здоровье, упомянул о пользе кегельной игры! «Прекрасно, — отвечал государь, приняв это в шутку за совет себе, — вот я начну ездить всякий день в Английский клуб или лучше стану собирать к себе членов Совета по департаментам, чтобы потешиться кегельной игрою. Но в чем я уверен, — продолжал он уже более серьезно, — это в большой пользе для здоровья от делания ружьем. Двадцать лет не проходило дня, чтоб я не занимался этим движением, и в то время не знал ни завалов, ни прочих теперешних пакостей; я старался даже приучить к этому и жену, mais, hélas! tous mes efforts n’étaient qu’en pure parte (но, увы, все мои усилия были лишь к моей невыгоде)». Это дало повод к нескольким шуткам со стороны императрицы, которая с обыкновенною своей грациозностью в движениях стала представлять неудачные свои попытки в ружейных приемах»>{1824}. Именно эти карабины и стояли в углу кабинета Николая Павловича, когда его застигла смерть. И во время досуга император до мозга костей оставался человеком в мундире.
«Желал бы кончить жизнь в покое!»
Во время нового обострения восточного вопроса накануне Крымской войны в одном из писем Николай Павлович не смог скрыть своих чувств: «Сколько все это мне на старости прискорбно, отгадаешь. Желал бы кончить жизнь в покое!»>{1825} Николай Павлович помнил о смерти, составлял и редактировал завещания, допускал в письмах общие фразы о бренности жизни.
