Николай I - [11]
Николая особенно интересовали жизнеописания монархов и выдающихся исторических личностей. Уже в 1803 году, когда он изучал начальный курс русской истории, он «приходил в восторг от Владимира Мономаха»>{92}. Позднее он отмечал великодушие Михаила Романова, отказавшегося осквернить прах Бориса Годунова. По поводу участи Мустафы I Николай пишет, что «не желал бы быть турецким султаном»; он чтит храбрость и прямодушие Карла Великого, а относительно Конфуция замечает: «Я никак не ожидал, чтобы китаец Конфуций обладал такими знаниями»>{93}. Интересна и его сентенция 1809 года по поводу непозволительной мягкости Людовика XVI. «Король Людовик XVI не исполнил своей обязанности, — сказал он однажды Дю-Пюже, — он был за то наказан. Быть слабым не значит быть милосердным. Монарх не имеет права прощать врагов отечества. Людовик XVI видел перед собою настоящее возмущение, скрытое под ложным названием свободы; он бы сохранил от многих невзгод свой народ, не пощадив возмутителей»>{94}. В июне 1810 года Николай размышляет о роли великих людей в истории, «в особенности государей, на которых лежит ответственность за счастие или несчастие их подданных»>{95}. В конце 1812-го — начале 1813 года он составляет «Краткое описание царствования Петра I». В сущности, мировоззрение Николая Павловича уже сложилось, и понятия «ответственность», «долг» были в этом мировоззрении ключевыми.
В это время судьбы Европы решались на полях сражений. Вполне естественно, что занятия военным делом и военной историей были наиболее предпочтительны для Николая. Как уже отмечалось, в нем рано проявился интерес к инженерному делу. «Математика, потом артиллерия и в особенности инженерная наука и тактика привлекали меня исключительно, — писал впоследствии Николай Павлович, — успехи по сей части оказывал я особенные, и тогда я получил охоту служить по инженерной части»>{96}. В его играх было заметно увлечение разными постройками, а в шестилетием возрасте он уже мог рассуждать об Александровской мануфактуре и ее паровой машине. Между прочим, на уроках фортификации он написал записку «План похода для овладения Турцией»>{97}. Эти занятия соответствовали его наклонностям к рисованию и гравированию, которое было любимым занятием и Марии Федоровны. Разумеется, Николай Павлович занимался также фехтованием, верховой ездой (в которой он особенно преуспел), танцами. Иногда применялся и экскурсионный метод в обучении, как, например, при посещении Кол пинской фабрики вместе с Михаилом под руководством Марии Федоровны осенью 1811 года. Вероятно, после посещения Крестовского острова, места традиционных развлечений немецкого населения столицы, Николай пишет в 1812 году сочинение о нем на немецком языке.
Первым учителем рисования Николая был директор Императорской Академии художеств И. А. Акимов, оказавший большое влияние на становление русской исторической живописи. В январе 1810 года его заменил адъюнкт-профессор исторической живописи, академик Василий Козьмич Шебуев, три года тому назад вернувшийся из Италии. Это был видный представитель классического направления в живописи, прекрасный рисовальщик, которого современники называли «русским Пуссеном». При новом преподавателе обучение начали с копирования гипсовых моделей. Ученик быстро привязался к своему учителю. В одном из писем 1810 года, хранившемся в семье художника, Николай писал: «Сдраствуй милый мой Вася! Сожалею, что Нева препятствует мне тебя видеть»>{98} (имеется в виду ледоход на Неве, на время которого разводили наплавной Исаакиевский мост). Когда В. К. Шебуев, обучавший также Михаила Павловича и Анну Павловну, закончил 1 сентября 1812 года свои уроки, ему была назначена пожизненная пенсия по тысяче рублей ежегодно. Сохранившиеся в фонде Библиотеки Зимнего дворца в составе Государственного архива Российской Федерации рисунки Николая свидетельствуют об определенных успехах великого князя. Они изображают, часто в карикатурном виде, армейские типажи, в том числе отставного военного с большим животом, военную униформу, лошадей>{99}. Одним из художников, которому великий князь подражал, стал А. И. Зауервейд. В дальнейшем он работал при Военно-топографическом депо Главного штаба и стал в 1820 году «первым живописцем». Позднее Николай I пригласил его в качестве учителя рисования уже для своих детей. Характерная и очень симпатичная черта Николая Павловича: своих учителей он всегда помнил и чтил. Известно также, что в 20-е годы гравированию офортом учили его вернувшийся в 1823 году из Европы О. А. Кипренский, а также Н. И. Уткин.
