Николай I. Биография и обзор царствования с приложением - [35]

Аналогичные взгляды нашли себе выражение и во всеподданнейшем докладе (февраль 1829 г.) управлявшего Министерством иностранных дел гр. Нессельроде, точно так же отчетливо разграничивавшего теперь греко-турецкий спор от частных пререканий России с Портой и рекомендовавшего в случае неудачи переговоров по поводу русских претензий прибегнуть к военной силе. С другой стороны, эти взгляды встретили и сильное несочувствие в придворных и правительственных сферах, причем особенно сильно расходился с государем в своих взглядах на восточный вопрос цесаревич Константин Павлович. Только что изложенную точку зрения цесаревич считал нарушением принципов легитимизма; находил, что главная опасность России грозит не с Востока, но с Запада, очага революционных идей, и опасался, что осложнения с Турцией помешают оставить на западной границе количество войска, достаточное для того, чтобы держать в страхе Европу.

К решению императора Николая вмешаться в греко-турецкую распрю особенно несочувственно отнеслась Австрия. В дни русского междуцарствия в Вене, зная взгляды на восточный вопрос Константина Павловича, искренно желали, чтобы к нему перешел русский престол, а после вступления на престол Николая Меттерних отправил к Константину Павловичу особое посольство (гр. Бомбелль) в надежде, что цесаревич повлияет в желательном направлении на своего младшего брата. В этом же духе должен был действовать прибывший в Петербург для поздравления нового государя со вступлением на престол австрийский эрцгерцог Фердинанд Эсте. Все эти попытки не имели успеха, а одно обстоятельство – в доме австрийского посла гр. Лебцельтерна был взят его свояк, декабрист кн. Трубецкой , – даже до известной степени скомпрометировало Венский двор в Петербурге и повлекло за собой отозвание Лебцельтерна.

Совершенно иначе отнеслись к новому курсу русской политики в Англии. Глава английского министерства Каннинг считал в интересах Англии пойти навстречу России в греческом вопросе и тем нанести новый удар системе Меттерниха. В Петербург для поздравления нового государя был послан герцог Веллингтон, который по своему прибытию (18 февраля 1826 г.) тотчас вступил в переговоры по греческому вопросу с самим императором и Нессельроде. Переговоры с Веллингтоном приняли особенно оживленный характер после того, как в Петербург прибыл из Лондона Ливен, и привели к так называемому Петербургскому протоколу, подписанному 23 марта 1826 г. Нессельроде, Ливеном и Веллингтоном, по которому Россия и Англия соглашались относительно условий умиротворения греков. По этому протоколу Греция должна была получить полную внутреннюю автономию и управляться властями, избираемыми самими греками; ей обеспечивалась свобода совести, торговли и внешних сношений, и ее зависимость от Порты делалась исключительно даннической. Петербургский и Лондонский дворы присваивали себе посредничество в Константинополе при выработке подробностей и заявляли о том, что они не ищут ни территориальных приобретений, ни каких-либо особых преимуществ.

По собственному признанию императора Николая, сделанному им несколько позднее, идя навстречу английским предложениям, он имел в виду тем самым склонить Англию к более умеренному образу действия относительно Турции и для этого противопоставил первоначальному английскому плану союза против Турции для поддержания греческого восстания путь совместных представлений перед Портой.

Согласившись с Англией относительно умиротворения Греции, император Николай и в своих непосредственных отношениях с Турцией взял более решительный тон сравнительно с тем, каким говорила до сих пор русская дипломатия. На другой день после подписания Петербургского протокола в Константинополе был передан ультиматум, которым Порте предлагалось в шестинедельный срок удовлетворить указанные выше русские претензии. Порта пошла на уступки, результатом чего был съезд русских и турецких уполномоченных в Аккермане (1 июля–25 сентября; с русской стороны гр. (впоследствии светл. кн.) М.С. Воронцов и наш посол в Константинополе гр. А.И. Рибопьер; с турецкой – Сеид Мехмед Хади Эфенди, дефтердар (генеральный контролер) анатолийский и Сеид Ибрагим Джаффер Эфенди, софийский кади); съезд закончился Аккерманской конвенцией (25 сентября 1826 г.).

Аккерманской конвенцией Порта обещала исполнять во всем его объеме Бухарестский договор 1812 г., а также постановления торгового договора 1783 г. и Ясского мирного трактата 1791 г. За Россией обеспечивалась полная свобода торговли и мореплавания, а побережье дунайской дельты, во избежание споров между береговыми жителями, должно было оставаться незаселенным. Относительно Молдавии и Валахии Порта обязывалась восстановить гатти-шерифы 1802 г. о правах и преимуществах обоих княжеств и признавала за ними право избрания кандидатов из местных бояр в господари, которые назначались общим собранием дивана и должны были управлять, руководствуясь указаниями русского посланника. За Сербией признавались ее права на внутреннее управление; ей обеспечивалась свобода религии и торговли и должны были быть возвращены отнятые от нее Турцией земли. По особому акту, приложенному к конвенции, Порта обязывалась подтвердить все условия, относящиеся к Сербии, особым фирманом.