Николай - [20]

долларов каждой, плюс добьешься того, чтобы они попали в приличные учебные

заведения. Разве так будет не справедливо?

- Что?.. Двадцать штук? У меня нет таких денег! - возмущенно визжит он так, что из его

рта летят отвратительные слюни.

- Ты меня слышал, ты, больной ублюдок. Двадцать штук. И если у тебя нет наличных,

тогда предлагаю тебе найти хорошего риелтора. У тебя три дня.

Я разворачиваюсь и иду прямиком к двери, где меня ждет Варшан с восхищенной

улыбкой. Я смотрю на молодую девушку с вьющимися локонами и киваю ей. Ее большие

карие глаза сияют от благодарных слез.

- Знаешь, не похоже, чтобы они хотели этого, - выкрикивает Малкольм у меня за спиной,

явно обезумев. Я останавливаюсь на пол шаге, прижимая к бокам дрожащие крепко

сжатые кулаки. - Они умоляли. Пизда есть пизда, и неважно, сколько ей лет. И если на ней

уже растут волосы, значит можно трахать.

Мой разум мгновенно переключается на Амели. Она могла быть одной из этих девушек.

Она могла быть девушкой с вьющимися, каштановыми волосами, униженной и

оскорбленной в таком нежном возрасте. Что если бы Малкольм был тем, кому задолжал ее

отец? Что, если ей пришлось предложить свое тело ему в обмен на жизнь отца?

- Знаешь, на секунду мне показалась…- Я поворачиваюсь лицом к его ненормальному

взгляду, слепая ярость затуманила мой разум. - Я действительно по-настоящему ненавижу

педофилов.

Я поднимаю ладонь, развожу пальцы, и тут же их охватывает синее пламя. Одновременно

у Малькольма отвисает челюсть и его конечности становятся неподвижны, он полностью

замирает.

Его мутные карие глаза наполняет ужас, когда он пытается бороться с невидимыми

оковами. Слюни отвратительно стекают с уголка его рта.

- Ш-ш-ш, - говорю я ему на ухо. - Не борись с этим. Скоро пройдет, ты, кусок дерьма. Ты

не сможешь больше издеваться над другими детьми. Сейчас... вместе с педофилами, я

презираю бесхребетных мужиков. И ты, дорогой Мальком, тряпка.

Давясь слезами Мальком бубнит что-то в ответ, когда я кругом хожу вокруг его уродливого

тельца. С десяток людей напряженно наблюдают, но ни один из них не заступается за

своего работодателя. У них нет ни любви, ни верности к нему.

- Да, да, я согласен, - киваю я, отвечаю на его неразборчивые стоны. Я останавливаюсь

перед ним и разглаживаю шелковистую ткань на его мясистых плечах. - Ты действительно

не совсем бесхребетный. Но определенно это можно исправить.

Рукой все еще покрытой синим пламенем, я проникаю во внутренности Малкольма,

прожигая жировой слой, ткани и жизненно важные органы.

Раздающиеся крики в особняке, маскируют его приглушенные стоны боли. Да, боль. Хоть

он и не может двигаться, но может все ощущать. Малкольм чувствует, как я прорываю

себе путь через его плоть острыми, как бритва когтями.

Чувствую, как кровь хлещет из зияющей дыры в его животе. И когда моя рука обхватывает

его позвоночник, он может почувствовать каждый, блять, позвонок, который я вырываю из

его тела.

- Совсем другое дело, ублюдок, - говорю я, бросая окровавленные кости на пол, когда

Малкольм делает последних вдох и оседает на пол кровавой кучей. - Вот теперь, ты

действительно бесхребетный.

Я оглядываюсь на испуганное лицо, уставившееся на меня.

- Вы все свободны, - выкрикиваю я, достаточно громко, чтобы эхо разлетелось по всему

большому дому.

- Однако, если пожелаете остаться, то знайте, что будете обеспечены хорошим жильем,

зарплатой и медицинским обслуживанием, а также защитой. И если вы моложе

восемнадцати, то за вами приедет машина и отвезет вас домой к родителям.

Как по команде, молодая девушка подходит ко мне и протягивает полотенце. С

благодарностью я беру его и вытираю вонючую кровь и кишки Малкольма, которые

покрывают мою руку по самый локоть.

Блять. Еще один костюм испортил. Но когда я смотрю на молодую девушку и другие

благодарные лица, то понимаю, что сделал правое дело. Я решил быть лучше.

Глава 7

Я лежу на спине поверх атласного, стеганного одеяла, моя голова покоится на руке... и я

улыбаюсь.

Амели принимает душ в нескольких футах и образы ее обнаженной, мокрой, покрытой

легкой пеной, которая целует ее самые интимные места, прочно засели у меня в голове,

заставляя мой член изнывать от желания.

Прошло почти две недели с тех пор как я занимался сексом. Две недели целомудренно

сплю с опьяняющим, приятным телом Амели. Две недели чувствую тепло от ее улыбки.

На протяжении двух недель позволяю кому-то впервые увидеть меня и не боюсь отказа.

Смеюсь от души над ее шутками. Внимательно слушаю, как она рассказывает истории о ее

старых соседях и о том, как росла в неблагоприятном районе.

Учу ее играть в шахматы, а в свою очередь, Амели учит играть в Джин-Рамми. Наблюдаю,

как ее веки трепещут, поскольку яркие сны обо мне еще посещают ее.

Я улыбаюсь.

Поскольку впервые за почти два столетия, нашел счастье.

Я думал, что это было то чувство, которое я испытал, когда дела пошли в гору. Или