Николай Анциферов. «Такова наша жизнь в письмах». Письма родным и друзьям (1900–1950-е годы) - [169]
В день смерти Ивана Михайловича, канун дня его рождения — мы съездили к его могиле. Вспоминали там и тебя (как ты любил его!). Два раза был у своих могилок. В первый раз заказал перекрасить кресты и прибрать могилы, во второй — оплатил труд. Там я встретил весну. Из твоих старых знакомых видел Ядвигу Адольфовну, Асю Верховскую (подумай, ее сын уже кончает школу, красавец, хочет в Театральный институт)[941], Лёлю Враскую — она очень звала меня к себе, но я не поспел. Отложил на следующий приезд. Был в Эрмитаже. Посещение его на меня действует всегда чудесно, крепит веру в духовную мощь человечества. Татьяна Борисовна, чтобы сократить мое хождение, — пригласила Александра Юревича и Алису. Якубовский[942] (ныне лауреат) был очень тяжело болен. Теперь он стал как-то скромнее и проще. Алиса еще более худа! Казалось бы, некуда! Скажи Павлику, что в следующем письме будут марки. А теперь некогда писать. Спешу на работу.
Сердечный привет твоей Тане.
Твой НАнц.
Дорогой Гогус. Пишу тебе, сидя за столом Татьяны Борисовны. Пишу мелко, т. к. места мало, а твоя Таня сможет прочесть. Из Москвы не ответил: остатки моего времени поглотил Мишуня, внезапно появившийся у меня. Он был очень заботлив и без моих просьб налаживал мой быт. Были мы с ним на «Ревизоре», ездили по новым метростанциям, устанавливали с Михалковым[943] мемориальные доски[944], были у тети Сони и на выставке Гоголя. Конечно, и в пломбирной.
Итак, я в Ленинграде. Но киностудия поглощает все мое время[945]. Я только успел осмотреть новую экспозицию Пушкинского музея — ныне занявшего 17 зал (окна на Адмиралтейство и площадь Дворцовую)[946]. Исполнил еще обещание, данное Лёле Враской. Провел у нее вечер с ее прелестной Машенькой и племянницей Ирочкой[947]. Обе девушки мне очень понравились. Потом с Лёлей гулял в Летнем саду — была уже белая ночь. Лёля шлет тебе привет. От предложения переехать в Ленинград в Пушкинский Дом отказался. Привет твоей Тане.
Твой НА.
Был, конечно, и на могилах.
Привет от Татьяны Борисовны.
Дорогие Таня и Гогус!
Последнее письмо было, по существу, от вас обоих, оттого и обращаюсь к вам обоим. Вчера я проводил Татьяну Борисовну, которая провела 3 неполных дня в Москве. Она между прочим советовалась со мной, как быть с Гогусом: она хочет помочь его семье, но опасается его протеста или обиды. Да простит мне Гогус, я ей сказал, что с этим ей считаться теперь не приходится, он должен 1) понять, что он прежде всего муж и отец, ответственный за свою семью, а посколько он не по своей вине лишен теперь возможности их обеспечить, он не вправе отказываться от некоторой необходимой им помощи, 2) что Татьяна Борисовна делает это не в ущерб своей семье, 3) что она помогает не ему одному, помогает и внуку Николая Павловича и другим.
Она решила просить Татьяну Спиридоновну завести сберкнижку и будет на нее переводить время от времени некоторые суммы. Она опасается, что переводы на дом могут вызвать пересуды соседей.
Получили ли вы мое ответное письмо на ваше горе. Я его не послал заказным, т. к. был им недоволен. Мне кажется, что сейчас главное — устроиться Татьяне Спиридоновне на службе в вашей системе, чтобы сохранить комнату и на это направить всю энергию[948]. На деньги Татьяны Борисовны нужно взять пока что приходящую раза 3 в неделю прислугу. Мы платим 150 р. в месяц без еды очень хорошей кухарке, и она вполне довольна своим местом.
Михаил Леонидович советует Гогусу попытаться в харьковские издательства устроить свои мифы (в столичных это очень трудно)[949].
Жду с нетерпением новых вестей от вас.
Сегодня буду работать над статьей «Пушкинский заповедник», она очень маленькая, и гонорар пустяшный, я знаю, что это не помощь, но я хочу, чтобы вы знали, что я что-то делаю для вас, думаю о вас, мои любимые.
16 апреля — юбилей Пиксанова[950]. Я предложил директору за свой счет съездить в Ленинград, с тем что я 4 дня, которые должен в неделю проводить в Музее, буду работать для Музея на ленинградском материале. Он согласился. Следовательно, я смогу провести в Ленинграде 10 дней, считая 2 выходных, две субботы и два понедельника. Льгота теперь уже не в том, что в эти дни я работаю для себя, а в том, что в эти дни я, работая для Музея, могу его не посещать. Фактически я буду в Ленинграде все время занят для Музея, т. к. много нужно сделать для выставки «Чернышевский» 11/IV у Татьяны Борисовны в день рождения Ксении Владимировны будут Алиса и Нина[951]. Очень хочу в этот день быть с ними. Якубовский перед смертью очень страдал физически и душевно, т. к. знал, что умирает. Просил передать всем, что очень хочет жить. Софья Александровна плакала, говоря о вас, как вы будете жить! Всего доброго, хорошего.
Ваш НА.
Дорогой мой Гогус,
Сегодня мне снилось: мы с тобой на склоне горы, над морем и ты мне с тоской говоришь, что моря уже не видишь.
