Никола Тесла. Портрет среди масок - [120]
126. Духи и голуби
Тесле казалось, что небо Нью-Йорка стало мрачнее Стикса и что лодки Харона перевозят по нему тысячи людей. Потом ему почудилось, что мрачный паромщик никого не перевозит, а читает обо всех этих событиях, сидя в лодке Харона между жизнью и смертью.
Ветер сносил лучи прожекторов над Таймс-сквер.
Голые любовники миловались в комнате, окрашенной пульсирующей рекламой.
Смерть равномерно стучала в часах.
Не хватало всего лишь одного удара пульса, чтобы его поцеловал тот, про которого говорят…
Издалека он ужасен. Вблизи прекрасен.
Всего один удар пульса.
Если напряжение мышц ослабнет хотя бы на мгновение, дыра в утробе перерастет границы тела и творец растворится в своем творении. Никола исчезнет в огнях Нью-Йорка.
Разве святой Григорий Палама не сказал, что тот, кто участвует в Божьей энергии, тот и сам в некоторой степени становится светом?
Все белее, все прозрачнее. Ветер, дующий в спину, превращал его в бумажного змея. Он отправился на полуночную прогулку.
Словно слепая рыба, он выплыл на Бродвей, на котором раздавались шаги.
Мир был колючкой света в неспящей витрине.
Он как луч мерцал в массе дрожащего железа, стекла и камня.
«Кто ждет меня дома? — думал он. — Кто меня ждет?»
А его ждали.
Старые друзья, в основном покойные.
Духи и голуби.
127. Прекращается боль, время и суть вещей
Что есть эта жизнь?
Что есть причина бытия?
Милутин Тесла
По возвращении в отель «Ньюйоркер» после полуночной прогулки двери ему открыл Данила:
— Добро пожаловать, брат!
Молодая женщина перед ним сделала книксен. Белые молнии истекали из ее висков. Она стояла перед ним, со швом на шее, прямая и безумная.
— Кэтрин! — окликнул он ее нежно.
Оглохшая в смерти, Кэтрин широко улыбалась.
Во вновь возникшем сиянии все стало восхитительно ясным. Свет казался накрахмаленным и посеребренным. Тесла различал в зеркале каждую морщинку на своем лице.
Фриц Лёвенштайн, Коломан Цито и Шерф, его ассистенты и две секретарши выступили вперед под опереточную музыку, осклабившись и высоко поднимая ноги.
Присутствующие были исключительно, почти ужасающе веселы. Небольшая комната превратилась в пылающую оперную сцену.
Сигети, с карминовым отпечатком на лице, и Стэнфорд Уайт, с дырой во лбу, вышли на середину сцены — один с левой, другой с правой стороны — и раскланялись.
— Смотрите! Смотрите! — вопили невидимые.
Тара Тирнстин, с обнаженной грудью, со змеями в руках, была похожа на критскую богиню.
— Кого ты любишь? — спросила она его обмирающим голосом.
Жало молнии затрепетало. Как в Псалме Давида, «и открышася основания вселенныя от запрещения Твоего, Господи, от дохновения духа гнева Твоего».
Легконогий Джон Мьюр и Вивекананда с русалочьими глазами поклонились ему так низко, что волосами коснулись пола.
Тесла вдыхал свежий электрический воздух. Оживший паркет заискрился.
— Что это? — взволнованно спросил он.
— Конец представления! — отозвались невидимые.
— Каждому нравится, когда ему что-нибудь прощают, — зарыдал Сигети.
Но почему?
Вспышка. В ее свете Тесла казался белым, как привидение датской королевы Астрид.
Эдисон, с собачьей пастью и мертвыми волосами, поднял руку к неуловимой звезде и продекламировал:
— Кончается боль…
Одобрительный гул невидимых был слышен в задних рядах.
Перед Николой возникли улыбающийся Тангейзер, Моя Медич и Коста Кулишич. Они поклонились, указывая друг на друга.
Оседлав сгорбленного отца, Стеван Простран проскакал вокруг цирковой арены.
Маркиз Маркони и его отец Депето победоносно улыбались.
Мерцали драгоценности четырехсот избранных, вхожих в салон леди Астор. Все, кто катался на яхтах и отдыхал на виллах Ньюпорта, были здесь, от Ники Вандербильта до Джона Джейкоба Астора с водорослями в волосах.
Оркестр слепых музыкантов заиграл мелодии Джона Филиппа Сузы, которыми начинался двадцатый век. Незаметно поток мелодий превратился в музыкальную лавину. Это был инфернальный канкан, предвещавший смерть. Девки верещали и падали в шпагат. Взвивались взбесившиеся кларнеты и злые трубы. И — совершенно необъяснимо — прорезался оперный хор:
— Душа небесная, слети на нас и воссияй!
Скелетообразное лицо Теслы воссияло. Он пел с хором из «Аиды», точно так как некогда подпевал грому.
Роберт Андервуд Джонсон и Вестингауз взялись за руки. Победоносные нимбы светились над их головами.
— Кончается время! — кричали они во весь голос.
— Место для цветущего носа Джона Пирпойнта Моргана!
— Не смотри на нос! — возопил Никола.
Нос был похож на фейерверк: одуванчики из шуршащих искр, красные и белые звезды, многократно повторенные залпы и дым.
— Он гремит. Он взорвется, — объявил веселый голос прямо из студии театра «Меркюри». — Он превращается в огонь!
— Бис! Бис! — орали привидения.
Хор воодушевленно исполнял песнь духов, собранных месье Жобером, окружным судьей из Каркассона.
У попа Милутина не было ног. Его стихарь колыхался совсем как щупальца спрута. Трогательным басом он объявил:
— Прекращается суть вещей.
И это был почти конец.
Центром этого водоворота стали глаза матери.
— Мой Нико, — шепнула она, — ради упокоения надо птиц кормить.
Среди привидений и голубей Тесла выглядел куда как более усталым и измотанным. Читатель давно уже опасается за него.
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.
Нет повести печальнее на свете, чем повесть человека, которого в расцвете лет кусает энцефалитный клещ. Автобиографическая повесть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Быль это или не быль – кто знает? Может быть, мы все являемся свидетелями великих битв и сражений, но этого не помним или не хотим помнить. Кто знает?