Никогда не обманывай герцога - [64]

– Все произошло очень быстро, Антония, – с трудом произнес Гейбриел. – Она не страдала.

– Слуги отнесли тела обратно в экипаж, – прошептала Антония, чувствуя, что впадает в какое-то оцепенение. – Пошел сильный дождь. Кто-то… пытался увести меня, но я не ушла. Везде была кровь, грязь и вода. На них, на полу. А том я взглянула вниз… и поняла, что эта кровь и вода из меня. Такое впечатление, что меня оставляли жизненные силы – жизненные силы моего ребенка. Тогда я поняла, что своим характером убила Беатрис и, очевидно, убью будущего ребенка.

– И… ничего нельзя было сделать?

– Я назвала его Саймон, – едва слышно сказала Антония, и одинокая слеза скатилась у нее по щеке, обжигая кожу. – Он был просто великолепен, так прекрасно сложен. Его сразу же крестили. Знаешь, все понимали. Он прожил два дня. А потом… мне уже незачем было жить.

– О, Антония, я так сочувствую тебе!

– Я даже не помню этого. – Она снова повернула к себе запястья и смотрела на них сквозь пелену слез. – Гейбриел, это одна из тех многих вещей, которых я не помню. Я тебя не обманывала. Меня… нашла Нелли. В розарии. С ножом для чистки овощей. Потом приехал отец, отвез меня в какой-то загородный дом, чтобы я, как он сказал, могла отдохнуть, и оставил там.

– Боже мой. И на сколько?

– На несколько месяцев, – спокойно ответила она, пожав плечами. – А когда я пришла в себя, папа увез меня в Гринфилдс – его имение и через несколько недель сказал, что устроил мой брак с герцогом Уорнемом. Сообщил, что мне повезло и герцог хочет на мне жениться. Я не стала особенно возражать, на самом деле мне было… совершенно безразлично.

Гейбриел обнял Антонию за плечи и притянул к себе. Его тепло и успокаивающий запах окутали ее, и она позволила себе закрыть глаза.

– Антония, прости, что заставил тебя снова все пережить, но мне необходимо было это знать.

– Я переживаю это каждый день. Но быть может, не так остро? Нет, неправда. Просто не так подробно. Как ты однажды сказал, Гейбриел, я буду грустить о своих детях до конца жизни, но со временем, возможно, не при каждом вдохе.

– Надеюсь, что когда-нибудь так и будет, Антония, для твоей же пользы.

Они долго сидели молча, но Антония чувствовала на себе его пристальный – возможно, даже любопытный – взгляд и думала, не слишком ли многое ему открыла. Но для нее это было большое облегчение. Она невероятно устала держать все в себе, скрывать свои чувства. Ей казалось, что она долго спала и только теперь снова проснулась – для боли, да, но, возможно, еще и для какой-то радости в жизни, для солнечного тепла, журчания фонтана в саду, маленького удовольствия решать, что надеть в тот или другой день.

А еще было физическое удовольствие, которое Гейбриел подарил ей и которое не то чтобы снова разбудило ее, а просто оживило. Его приятный голос, нежные прикосновения и надежность крепких широких плеч – все это не должно было иметь никакого значения, но тем не менее имело. Она просыпалась, возвращалась к жизни…

– Ты никогда не был влюблен, Гейбриел? – тихо спросила она.

– Был, однажды, – не задумываясь ответил он, удивив этим Антонию. – Как мне казалось, страстно влюблен. Но это не привело ни к чему хорошему.

– Так всегда бывает со страстной любовью, – с горечью усмехнулась она. – Я думаю, лучше влюбляться медленно.

– И у тебя с Эриком была страстная любовь? – Гейбриел откинулся на спинку каменной скамьи и положил ноги на каменное ограждение. – Любовь с первого взгляда?

– Это очень трогательная история, – смущенно ответила Антония. – Я должна рассказать?

– Мне хотелось бы услышать ее.

– Он учился в Кембридже вместе с Джеймсом, моим братом, – начала Антония, набрав побольше воздуха. – Мне кажется, я всегда знала его и долго сходила по нему с ума. Когда я стала выезжать в свет, он повсюду следовал за мной. Это была просто сказочная история. Потом он сделал мне предложение, и я его приняла, наивно поверив в то, что буду счастлива всю оставшуюся жизнь.

– Мне жаль, Антония, что этого не случилось.

– Не стоит сожалеть. Я грущу по своим детям, а не по мужу. – Позади беседки хрустнула ветка – две белки побежали вниз по дереву, и Антония, глядя, как они прыгают и гоняются друг за другом, некоторое время размышляла, не смеется ли Гейбриел над ее девичьими фантазиями. Но он ничего не сказал, и тогда она обернулась к нему: – А ты, Гейбриел? Ты производишь впечатление человека, у которого разбито сердце.

Гейбриел сидел, низко надвинув шляпу, и можно было подумать, что он дремлет, но Антония уже достаточно хорошо знала его, чтобы обмануться.

– Мне, конечно, тоже хотелось бы иметь романтическую историю, но у меня она совершенно иного рода. Я влюбился в сестру Ротуэлла.

– О-о, в свою деловую партнершу? – уточнила Антония.

– Ты очень внимательна, – заметил Гейбриел, сдвинув назад шляпу.

– Как ее имя? – покраснев, спросила Антония и отвела взгляд.

– Ксантия Невилл. Или Зи, как мы обычно ее называем. О, теперь она маркиза Нэш. – В голосе Гейбриела безошибочно угадывались любовь и тоска.

– Зи, – повторила Антония. – Звучит очень… приятно. Очень мило и нежно. Она и сама такая?

– Милая? – Гейбриел задумался. – Да, она очень красивая, правда, красота ее не обычная. Нежная? Нет, Ксантия исключительно деловая женщина.