Никогда не лги - [95]

— Она сказала мне, что забеременела и потом у нее случился выкидыш, — продолжала Айви. — И украденный ребенок должен был компенсировать ей эту утрату.

— Я не насиловал ее, вообще не прикасался к ней. — Дэвид бросил на нее взгляд, полный боли и отчаяния. — Тебе не кажется, что если бы я действительно так поступил с ней, то, но крайней мере, помнил бы об этом?

— Я хочу верить тебе, — сказала Айви. — Она рассказала мне, что чувствовала, как касалась ее цепочка, висевшая у тебя на шее, когда ты был с ней.

— Вот именно. Ты когда-нибудь видела, чтобы я носил, что-то вроде цепочки на шее? Это был не я. Это был… — Дэвид замер с открытым ртом, сообразив, в чем только что хотел признаться.

— Тео, — закончила вместо него Айви, вспомнив серебряный крестик, болтавшийся на зеркальце заднего вида в машине Тео. — Тео говорит, что ты вырубился. И еще он уверяет, что ничего не случилось. Ровным счетом ничего.

— Да, действительно. — Дэвид, не дрогнув, выдержал ее взгляд. — Тео сказал мне, что отказался баллотироваться в Сенат штата. Он говорит, что, как только Мелинда начнет излагать полиции свою версию того, что случилось в кегельбане Керси, замаранными окажутся всё, кто был там в ту ночь. Причем вне зависимости от того, что произошло на самом деле. Теперь, по прошествии стольких лет, никто не сможет доказать, как там было и что.

Он взял ее за руку.

— Айви, если бы я и вправду сделал то, что, по утверждению Мелинды, сделал, смогла бы ты когда-нибудь простить меня?

— Я…

— Смогла бы? — настойчиво спросил Дэвид. — Ведь, что бы там ни случилось, я был частью этого. Даже если я не насиловал ее, то все равно был там. Я ничего не сделал, чтобы защитить ее. Хотя мог и должен был. Ребята бы послушали меня. А потом, позже, я не стал опровергать слухи, которые пошли гулять по школе. Спустя некоторое время я вообще забыл об этом случае. Как будто бы ничего никогда не было.

Айви молча смотрела в осунувшееся лицо мужчины, который вот уже добрую половину ее жизни оставался ее лучшим другом и возлюбленным. Она вспомнила, как он был первым, кого она увидела, придя в сознание, как его озабоченное лицо склонилось над ней на гаревой дорожке стадиона. Она вспомнила, как обменялась с ним брачными обетами на склоне горы на острове Пикс-Айленд в заливе Каско-Бэй у побережья штата Мэн. Она вспомнила, как они с Дэвидом впервые перешагнули порог своего нового дома в качестве его полноправных владельцев и как она перебегала из комнаты в комнату, охваченная восторгом пополам с ужасом от сознания того, во что они вляпались. И как потом она вернулась к Дэвиду, обняла его и поняла, что все будет хорошо. Никогда, ни на мгновение она не усомнилась в его человеческих качествах, в его честности, любви и благородстве.

Она нисколько не сомневалась, что Тео приукрасил события и преуменьшил последствия того, что случилось в далекую уже ночь в кегельбане Керси. Она с легкостью готова была поверить в то, что он воспользовался беззащитностью и беспомощностью Мелинды. Она даже сомневалась в том, что Мелинда вообще была беременна, — разве она обращалась к врачу? И откуда она могла знать, что отцом ребенка, которого она якобы потеряла, был именно Дэвид?

Но в ушах у Айви продолжал звучать голос Мелинды: «Он сказал мне, что я — не такая, как все. Он сказал, что я — особенная и что таких, как я, больше нет». Тео никогда не сказал бы подобных слов. А что, если семнадцатилетний Дэвид действительно напился допьяна и занимался сексом с эмоционально неуравновешенной девочкой, которая была влюблена в него по уши и которая сделала бы все на свете, чтобы он обратил на нее внимание?

Айви не могла повернуть время вспять, как не могла и установить в кегельбане скрытую камеру. Равным образом она не могла влезть Мелинде в голову и отделить ее мечты и фантазии от реальности. Даже Мелинда вынуждена была признать, что и сама толком не помнит, что именно произошло в ту ночь.

Поэтому Айви оставалось лишь надеяться на лучшее, гнать от себя мысли о прошлом и верить тому, что подсказывало ей сердце о мужчине, которого она любила. Другого выхода у нее не было.