Никогда не говори, что умрешь - [13]
Я так гордился, что ходил в таком прикиде, где только мог, кроме дома, конечно. Год спустя, когда я вернулся с недельных каникул в Бэдфорд, мой папа чуть не убил меня за внешний вид. Тут-то он и объявил, что наши соседи, семья Николас, любезно согласились взять меня на подработку.
Кстати, Бэдфорд был тем городком, где производили обувь превосходного качества, лучшую в стране. Там всё время усовершенствовали производство обуви. А мне как раз посчастливилось заполучить работу на соседней ферме. Мои наниматели приходили в полное недоумение от моего каждодневного исчезновения после завтрака и позднего возвращения в грязной одежде с пятью блестящими шиллингами.
В семье Николасов всё было просто замечательно. Мать и отец имели замечательную работу. Терри и Дэвид, их замечательные сыновья, получали пять шиллингов (да, пять шиллингов!) на карманные расходы в неделю. К тому же, на них были полуоткрытые туфли, в которых можно было бы показаться на люди с гордо поднятой головой. Работать они мне не мешали и были настолько любезны, что в последний день моего пребывания вывезли меня из тихой деревушки в торговый центр, где купили мне самые красивые туфли, которые могли стать предметом зависти в Окендоне, и даже в Эвели (ещё одна деревня) и Грейе (городок поблизости).
Вернувшись, домой, я с гордостью продемонстрировал папе свои прекрасные туфли. Но к моему величайшему ужасу, он схватил их и вышвырнул прямо за дверь с воплем: «Не вздумай даже показываться мне на глаза в таком виде!»
Поверить невозможно! Если он мог отречься от меня из-за этих туфлей, то могу себе представить, что бы он сделал со мной за пару узконосых туфель, к тому же ещё и украденных? Папа, несмотря, на свои промахи, был очень честным человеком. В то время кое-кто предложил ему работу, где он мог бы прилично зарабатывать, но нелегально. И, слава Богу, что он не сделал этого (хотя тогда ещё я так не поступал) и не принял это предложение. Он был очень принципиален.
Так как, в отличие от папы, меня сильно беспокоила моя внешность, я готов был душу продать за наряды, потому и припрятал у своего друга сомнительным путём приобретённые вещи. Он жил вниз по улице. Каждое утро я уходил в своей обычной одежде и как только попадал в поле зрение Алфи, одежда быстро менялась, и я преображался. По возвращению домой из школы, я снова надевал свои короткие штаны и скромные ботинки. Никто ни о чём не догадывался.
По словам Алфи туфли, были такими остроносыми, что по их образу и подобию можно было идти и выбирать нос. На что я отвечал, что если бы такое было возможно, то я выбрал бы себе что-нибудь получше. Брюки были такими облегающими, что нужен был пуд жира, чтобы их надеть. Ради того, чтобы влезть в них, я и тратил этот пуд. Я отказывался снимать их даже во время школьных соревнований. Каждый раз упрямо и гордо я был в них на очередном провальном забеге.
Но у девушек я успеха не имел. У меня и ещё нескольких друзей никогда не было наличности на развлечения в местных забегаловках, где дразняще веселились те прекрасные девы.
Ухаживания, средняя современная школа в Эвели, танцы по пятницам. Надо было платить уже шесть фунтов. Как сейчас помню, сумма эта значительно превышала содержимое наших карманов. И я решился на смелое предприятие — пробраться в танцевальный зал через окно, расположенное в шести футах от земли. Оно было занавешено, но через него всё равно можно было прекрасно видеть, что происходит внутри танцевального зала.
За несколько часов до танцев я тщательно разглаживал складки на твидовых брюках так, чтобы они уподобились лезвию бритвы. Но как только я взобрался, окно открылось, и я быстро подогнул колено, чтобы как-то влезть, ...но тут раздался протяжный звук... зииииинг... ткань разорвалась прямо от моего колена до... К моменту приземления на пол за занавеской на мне был всего один туфель. Лучше бы мне вернуться в сад миссис Скотт. К тому же, создавалось впечатление, что моя левая нога была одета в занавеску.
Мне нужно было простоять за занавеской до конца танцев, а потом постараться слинять оттуда незамеченным. Но у Судьбы и у местных хулиганов были другие планы. В доли секунды, какой-то подросток с окровавленным носом, в сопровождении вопящих девчонок, накреняясь, приблизился к занавеске, трусливо отбиваясь от пинков и ударов драчунов. Мне показалось, что девчонки ищут прибежища в моём укрытии. Такова моя участь. Занавеску отбросили, а там — я, в одном ботинке и разорванных брюках, изо всех сил пытаюсь принять беспечный вид. Надо же что-то делать, и быстро. Я упал на пол, где сидел парень с разбитым носом, толкнул его, быстро наскочил на него и стал наносить ложные удары в его грудь. Всё происходило при тусклом освещении танцевального зала. Импровизируя, по ходу дела, я кричал: «В следующий раз тебе не удастся так быстро сбежать!» А потом подскочил и, отряхнувшись, начал изображать картину, что именно он повинен за мои порванные брюки. Для порядка я изверг ещё несколько проклятий, а потом быстро удалился за своим потерянным туфлем.
Я полагал, что избежал неприятностей, но неожиданно ко мне подошла самая красивая девушка. Круто! Стоя за занавеской, я встретил кого нужно. Так подумал я в тот момент. Но был неправ. Всё вышло ровным счётом наоборот. Оказалось, что я избил самого достойного парня.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.