Никогда не говори, что умрешь - [12]

 — Теперь-то я знаю, кто это тут воровством занимается. Сегодня же вечером я приду к вам домой и расскажу всё вашим родителям.

Я окаменел от ужаса. Мой папа был прямолинейным человеком — он не держал бы в доме и пуговицы, если бы она была краденной. Что же теперь делать? Взглянув на Барри, она спросила резким голосом:

 — Где ты живёшь, и как тебя зовут?

Барри уподобился кирпичу. Но за эти две секунды в его голову пришла гениальная идея. На её вопрос он ответил с потрясающе невинным видом:

 — Меня зовут Джон Ричардсон, и живу я в доме № 35.

Ничего себе! Барри выдал моё имя и адрес. Она же его там никогда не найдёт.

 — А тебя как зовут, маленький мошенник? — угрожающе посмотрела она на меня. — Как тебя зовут, и где ты живёшь?

Я назвался Барри и дал его адрес.

 — Попомните мои слова. Сегодня вечером я приду к вам и расскажу вашим родителям о ваших проказах.

Мы прикинулись, что нам стыдно и страшно. Но как только она отпустила нас, мы перепрыгнули канаву и весело помчались домой, уверенные, что тем вечером неприятности минуют нас. Но миссис Скотт снова потрясла нас, явившись по адресу, тем самым расстроив все наши планы. А наши потрясённые отцы затеяли нам хорошую трёпку по всем законам того сурового времени.

Глава 3

Кто был вашей первой любовью? Диана, Лаура, Кэрол, Джимми, Шон? Помимо миссис Кокс, моей первой любовью стали мои первые длинные брюки.

Пока мне не исполнилось 15, по настоянию отца я носил короткие штаны. Это были какие-то мучительные огрызки, и потом презирающие меня сверстники... Мне нужно было как-то освободиться от их издевательств и тирании.

Вскоре после рождения моего брата Яна, мне купили мои первые в жизни длинные брюки, сшитые из плотного зелёного твида, под которые подобрали пару ботинок соответствующего цвета. Едва стрелки на брюках вошли в моду, мои тощие ноги получили достойное прикрытие. Вспоминаю по этому поводу одну шутку.

«А что это за белые ниточки болтаются под рубашкой Ричардсона?

Так это вовсе не ниточки, а его ноги...»

Мэлком Бэйн, мой лучший друг до нашей первой драки, сказал, что в пятницу вечером в школе неподалёку будут танцы. Цена за вход всего лишь шиллинг. Исполнившись радужных надежд, когда мои ноги, наконец, стали такими же, как у всех, и весьма убедительно выглядели под моими новыми зелёными твидовыми брюками в ботинках соответствующего цвета, я взорвался подобно новорождённой звезде, устремившись на сцену в надежде зажечь публику своими движениями неизвестного науке танцевального стиля, облачившись в смехотворное одеяние, вызвавшее хохот у местных девиц. Боже мой! Боже мой! Боже мой!

Они смеялись, как затмившись собственной неотразимостью, я быстро продефилировал в сторону уже упомянутой мной Ирен Френч, ускоряя темп энергичных движений. Через несколько секунд я начал замечать, что Ирен отдалилась от меня на безопасное расстояние. А спустя ещё несколько секунд, к ней присоединились остальные девушки. В изумлении застыв, они даже перестали танцевать.

Вот это да, — подумал я. — Какой же я счастливчик, пою практически также как Хэнк Мэрвин. Просто райское наслаждение!

Все хохотали, застыв в изумлении.

Сегодня я — жизнь и душа вечеринки!

Никто не танцует, с недоверием наблюдая победу моей портновской элегантности и сногсшибательных танцевальных движений. Вдохновившись ещё больше, я изобретаю другой стиль танца, когда внезапно чувствую жгучую боль в шее, вынудившую меня прекратить своё шоу. Один из местных хулиганов швырнул в меня окурок, который залетел прямо за ворот. Почувствовав жжение, я остановился, наконец, осознав, что они все просто потешаются надо мной. Я — тупица, идиот! Намного хуже сигаретного ожога — презрение в глазах сверстников. Возможно, именно тем вечером ко мне вернулся запоздалый должок за прыжок Ирен.

Как и Ирен навсегда покинула олимпийские соревнования, так и я исчез оттуда в надежде, что мой позор будет вскоре позабыт.

Как-то раз я подслушал беседу Джонни Коппина и Эдварда Дэннета, местных претендентов на всемирную известность. Они говорили об одежде, украденной Эдди у Гарри Фентонса в Эйвели, кстати из того магазина, где отказались брать мои чеки. После кражи полиция преследовала его аж до посадок, где он и бросил свою добычу — пару остроносых туфель 10-го размера и твидовые брюки.

Меня очень заинтриговал маршрут Эдди, по которому тот скрывался в поисках спасения. Вооружившись бесценным знанием, я отправился туда. И, какое счастье! Я нашёл пару насквозь вымокших брюк, брошенных совсем рядом, прямо на куст ежевики, грязные туфли огромного размера также валялись неподалёку. Несмотря на жалкий вид моей находки, я торопливо, подобно драгоценным сокровищам, отнёс вещи домой.

Не так много времени прошло, когда вещи постирали и высушили. Туфли, которые были велики мне на три размера, я надел с великой гордостью. Брюки тоже были немного широковаты и, чтобы стать неотразимым, я попросил маму их ушить. Алфи Биску рассказал мне, как с помощью слюны отрабатывать технику полирования на моих длинноносых туфлях, и через пару недель я мог лицезреть в них собственное отражение, которое, к тому же, делало мой нос более изящным.