Никарагуа. Hora cero - [6]

В воскресенье, — тяжёлый день, так как некуда было деться, — Сергей с Чеславом по телевизору смотрели открытие мирового чемпионата по футболу в Испании и первый матч: Аргентина — Бельгия.

А на следующий день советская команда проиграла Бразилии со счётом 1:2. Обидно.

В университете Кольцов постепенно входил в курс дела. Познакомился с заведующим секцией философии Департамента Франсиско — Серхио Родригесом. Подвижный, небольшого росточка, темноволосый, чуть больше тридцати лет. Очень амбициозный, но скрывает это. Окончил Американский католический университет (UCA), филиалы которого разбросаны по всем странам Латинской Америки, и один из них находится в Манагуа. Католический университет независим от государства, так как существует под прямым «патронатом» Римской церкви (точнее — ордена иезуитов). После победы революции в стране, Американский университет не признавал Сандинистское правительство и находился к нему в оппозиции. Поэтому Франсиско ушёл из него в Национальный университет, хотя в революции непосредственно не участвовал, как он объяснил, по «семейным причинам». В результате он потерял всех своих университетских друзей.

Кольцову этот парень был симпатичен, но договориться с ним о чём–то конкретно по работе оказалось невозможным. Разговоры о новой учебной программе и с ним, и с Эрвином заканчивались одинаково — ничем. Да, они соглашались с предложенным проектом, но воплощать его, то есть продвигать его наверх — в ректорат, явно не хотели. Вначале Сергей очень нервничал, но когда познакомился с контингентом преподавателей, то понял…

Группа преподавателей Департамента (историки, «политэкономы» и «философы») представляла собой разновозрастной и разнополый «интернационал». Кроме никарагуанцев, — мексиканец, кубинец, чилийцы, перуанец, эквадорец и даже семейная пара итальянцев.

После кратких разговоров с ними Кольцов заподозрил, что почти ни у кого из них нет дипломов о высшем образовании, хотя они когда–то учились в университетах в своих странах. О философии у них были некоторые отрывочные и смутные знания, а о марксистской философии — вообще никакого представления. Зато все они считали себя «революционерами–марксистами», не прочитав даже «Манифеста коммунистической партии». Что они преподавали студентам, Сергей не мог себе представить. Скорее всего, каждый рассказывал о своём «революционном опыте» и давал своё толкование «марксизма». От его предложения посетить их занятия, они упорно уклонялись, и Эрвин попросил его этого не делать.

Дома Кольцов посмотрел переданную от Чукавина «диссертацию», которая оказалась дипломной работой в черновом варианте по теме истории Сандинистского революционного движения. Теперь он ломал голову над тем, как из обычного студенческого реферата срочно сделать «диссертацию».

Неожиданно в субботу в «Планетарий» приехал Чукавин и забрал Кольцова на «званный завтрак». Его красивый голубой «Ford» подъехал к фешенебельному особняку в одном из шикарных, тихих районов города. У открытых дверей дома их встречала элегантная стройная блондинка среднего возраста. Когда они прошли в просторный светлый холл, обрамлённый небольшим домашним «садом», Виктор Петрович представил женщину как Мирьям Хебе Гонсалес, известную журналистку газеты «Nuevo Diario» и жену генерального секретаря Социалистической партии Рамиреса Гонсалеса. Хозяйка дома в свою очередь представила Кольцову свою дочь Химену, стройную блондинку примерно двадцати пяти–семи лет, которая оказалась автором «диссертации». Сергей узнал в ней девушку, которую видел в Департаменте университета.

После этого кампания разделилась. Кольцов с Хименой проследовали в кабинет, где приступили к работе над «диссертацией». Туда им служанка принесла кофе. А в соседней гостиной проходил «светский приём».

Кольцов растерялся. Очень быстро он пришёл к выводу, что этой красивой и самоуверенной девушке совершенно невозможно объяснить, что такое «научная работа». Она цепенела от каждого слова «доктора философии». Смотрела на него, хлопая ресницами своих широко распахнутых глаз, и ничего не соображала. Однако она доходчиво объяснила Сергею, что ей нужно получить звание «лиценциата», так как она «не успела» закончить университет. И сделать это нужно, как можно быстрее, так как она уже работает преподавателем философии. Наконец, он понял, что «диссертацию» ему придётся писать самому. Так что разговор вскоре перешёл на тему, как и где её «напечатать». На этом и ограничились. Расстались к всеобщему удовольствию.

Вечером Сергей, после просмотра по телевидению Noticieros (новостей) и американского вестерна «Пистолеро–победитель», ушёл в комнату и лёг на кровать с книжкой «Отель» Артура Хайли, на английском языке, которую взял у Чеслава.

Из новостей по телевидению узнали, что были толчки землетрясения с эпицентром в Сальвадоре. Это недалеко. Но здесь в горах ничего не ощущалось (или проспали). Почти каждый день шёл сильный дождь, который в России назвали бы ливнем. А здесь он вроде как становился привычным. Никто на него не обращал внимания. В Центральной Америке климат делился всего на два типа погоды: «сезон дождей» и «сухой сезон». Тот и другой, примерно, — по полгода.