Никаких мужчин! - [27]

Она спокойно посмотрела на Джонаса.

— Ты имеешь в виду — остаться на ночь?

— Да.

— Я не привезла никакой одежды.

— Возьми мою. — Его глаза, полные надежды, удерживали ее с такой убедительностью, что Эйвери не смогла бы сопротивляться, даже если бы хотела.

Она медленно кивнула.

— Хорошо. А у тебя есть еда?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Возникшая было проблема с едой была решена очень просто — поздним обедом в радостной, дружеской атмосфере одного из деревенских пабов.

Джонасу, хорошо известному в округе, было предложено поиграть в дартс, и Эйвери бешено зааплодировала, когда он эффектным броском попал прямо в яблочко.

— Мне очень понравилось, — сказала она, когда они вышли на морозный воздух. — Я и не знала, что ты так хорошо обращаешься с метательным оружием.

Джонас усмехнулся:

— В следующий раз нужно будет втянуть в игру тебя. Ты веселилась на какой-нибудь вечеринке вчера ночью?

— Нет. А ты?

Он покачал головой.

— Я был здесь. Один.

— А я представляла тебя в Лондоне в тесном кругу друзей, — небрежно бросила Эйвери.

— Я мог бы там быть. — Он пристально посмотрел на нее. — Но настроения не было.

— Я вообще не люблю новогодние вечеринки, — призналась она. — По мне, есть что-то грустное в том, что уходит старый год.

Эйвери была очень задумчива, возвращаясь в дом Джонаса. Она попыталась отогнать тоскливые размышления, с любопытством наблюдая, как он вынимает из машины коробку.

— Что там?

— Я так торопился вернуться сюда, после того как отвез собак, что забыл о пироге, который дала мне миссис Холмс, — сообщил Джонас.

— Кто такая миссис Холмс?

— Экономка Чарли. Я знаю ее с тринадцати лет, поскольку приезжал сюда на каникулы.

Извлеченный из коробки пирог издавал такой дивный аромат, что просто слюнки текли.

— Какой чудесный запах! — воскликнула Эйвери. Ну, в таком случае проблем с ужином не будет.

— Сперва чай, — предупредил Джонас.

Два кусочка пирога и чай уже исчезли в их желудках, когда дело дошло до разговора.

— Что ты делала вчера ночью? — спросил Джонас, присаживаясь рядом с ней.

— Смотрела старые фильмы до тех пор, пока не начался новогодний фейерверк. Тогда я выпила бокал вина, помянула маму. Даже живя в Лондоне, я старалась провести праздники с ней.

— В этом году мы должны были встретить Новый год вместе, — сказал Джонас с неожиданной горечью.

— Если помнишь, ты ушел.

— Не без причины. — Он посмотрел на пламя. Твой отказ был сокрушительным ударом.

— Я отвергла твое предложение, Джонас, а не тебя, — призналась Эйвери. — Но ты привык иметь дело с людьми, которые беспрекословно выполняют все твои приказы.

Он повернулся и посмотрел на нее:

— Я не об этом. Тебе, наверное, трудно было бы покинуть родной город.

— В каком-то смысле ты прав. И если бы я продала дом и отказалась от бизнеса, то мне некуда было бы вернуться в будущем, когда…

— Когда я найду ту, что сможет родить мне этих мифических детей, — закончил за нее Джонас.

— Когда мы больше не сможем быть вместе, уточнила Эйвери.

— Этого не произойдет! — Джонас схватил ее за плечи. — Меня зовут Мерсер, а не Моррел. Я не знаю, как этот ублюдок смог уничтожить твою веру в людей, но пора оставить это в прошлом и научиться доверять хотя бы мне. Мы останемся вместе, женатые или нет. Я люблю тебя, Эйвери, и ничто не в силах это изменить. Клянусь!

— Но что произойдет, когда ты возьмешь на себя управление компанией?

— Проблем не возникнет. У меня есть пара молоденьких кузенов, которые готовы перехватить инициативу в любой момент. — Джонас отпустил Эйвери и поправил ее свитер, но в его глазах мелькнуло сожаление, когда он увидел следы, оставшиеся на ее коже. — Прости, дорогая.

Он прикоснулся губами к синякам и посмотрел на нее.

— Во имя той сдержанности, о которой ты просила, я еще не целовал тебя.

Она подняла лицо, как бы приглашая, и Джонас заключил женщину в объятия. Но вместо того, чтобы со страстью прижаться к ее губам, он потерся о ее щеку.

— С Новым годом, Эйвери. Теперь я говорю серьезно.

— С Новым годом, Джонас. — Она откинула голову и улыбнулась. — И теперь я тебе верю.

Он наконец поцеловал ее с нежностью, которая унесла весь гнев прошедших дней.

— Есть предложение. В будущем после всех споров, драк и расхождений во мнениях обязательно должно происходить примирение.

— И все-таки ушел ты.

— Ты когда-нибудь это забудешь?

— Скорее всего, нет. Я буду припоминать тебе, даже когда ты станешь седым и старым.

— Обещай, что останешься со мной, и можешь укорять меня сколько твоей душе угодно.

Эйвери протянула руку.

— В таком случае договорились!

Джонас торжественно пожал ее руку.

— Идет.

Этот день был совсем не похож на все предыдущие, которые они провели здесь. Джонас принял слишком близко к сердцу ее просьбу относительно сдержанности. Они разговаривали, читали газеты, слушали музыку, разгадывали кроссворд, и время от времени он дарил ей мимолетные поцелуи.

С одной стороны, Эйвери была этому рада, но, с другой, ощущала некоторое разочарование и в конце концов, желая ускорить события, попросила у него зубную щетку.

— Собираешься лечь спать? — спросил он, вскочив на ноги.

Она кивнула.

— Я в последнее время не высыпалась.

Зубной щетки не нашлось.

— Не возражаешь, если я воспользуюсь твоей? спросила Эйвери.