Нифельшни из Хаоса - [50]

— Брось, — попытался отмахнуться он, но уронил руку обратно на землю. — Черт, старый стал, раньше меня такими царапинами было не остановить.

— Ничего, мы тебя подлатаем, Шаэдис, — стараясь казаться храброй, подбадривала Марори, мысленно обзывая себя трижды лгуньей и трусихой. Под ним столько крови, что и дураку ясно

— не жилец. Даже у силы шанатаров есть пределы возможного. И сегодня, похоже, Вандрик слишком далеко заступил за черту.

Сатис присел на корточки, посмотрел на нее с невысказанным вопросом.

— У меня получится, — сказал она, хмурясь и зачем-то вытирая руки о штаны. Терла так сильно, что кожа раскалилась, словно приложили к сковороде. — Подержишь его, а я вытяну, хорошо?

Сатис молча кивнул.

— Не соглашайся, мужик, не бери грех на душу, — пресно пошутил Вандрик. — Просто эта мелкая поганка решила на мне отыграться. Знаешь, Тринадцатая, а ты ведь была моим всем.

— Заткнись уже! — прикрикнула на него Марори. Обеими руками взялась за клинок, наплевав на то, что режущие кромки вспороли ладонь. — Сатис?

Порождение молча придавило Вандрика к земле.

— А, хрен с вами… Гр-р…

Марори потянул, но обломок и с места не сдвинулся. Потянула еще раз, и из раны вокруг клинка выступила кровь.

— Черт! — Марори потянула еще, стараясь не делать это слишком резко.

Вандрик дернулся, ругаясь на чем свет стоит.

Марори стиснула зубы, собралась с силами — и рванула на себя что есть сил.

— Твою мать! — прохрипел Шаэдис-старший, выгибаясь, словно его прошибло током.

Марори не обращала внимания на его ругань: скинула куртку, оторвала край рубашки и прижала его к дыре в боку шанатара. Ткань мгновенно промокла от крови.

— Еще чуть-чуть… Потерпи, Вандрик, ты не умрешь так просто. Ты нужен Крэйлу.

Она бормотала абы что. Сатис приволок новую порцию тряпья, очевидно, содранного с убитых печатников. Вандрик даже нашел силы на короткий смешок.

— Надо же, так и подохну под этими сраными тряпками, — прохрипел в перерывах между приступами натужного кашля. Марори попыталась его перемотать, но неуклюжие пальцы отказывались слушаться. Руки вязли в его крови, в голове поднимался удушливый туман отчаяния: это все бесполезно.

— Знобит, — теперь уже почти шепотом посетовал Шаэдис-старший.

Марори торопливо укрыла его своей курткой.

— Так лучше? — Она подоткнул края ткани, перекрывая доступ холоду. — Я не дам тебе умереть, слышишь? Не вздумай, Вандрик.

— Марори, ты должна за ним присматривать, — пробормотал Вандрик, глядя куда-то сквозь нее.

— Сам присмотришь, — с какой-то детской грубостью огрызнулась она.

— Ты… его защита. — Вандрик снова закашлялся. — Проклятье… Тринадцатая… Не ты…

Вандрик сглотнул — и замер. Кожа на лице подернулась россыпью черных трещин.

— Шаэдис, я не разрешаю тебе умирать! — Она вцепилась в его плечи, тряхнула. И снова тряхнула, пока не поняла, что голова Вандрика беспомощно болтается из стороны в сторону.

«Он умер», — прогудел в голове голос Сатиса.

Она рассеянно кивнула, осторожно положила шанатара обратно на землю и зачем-то очень придирчиво подоткнула края куртки поверх его тела. Вот так. Теперь ему наверняка не холодно.

На лицо упали первые капли влаги. Пошел дождь.

Глава четырнадцатая

На следующее утро останки погибших провели в иной мир. Тела печатников сгрузили к границам Дра'Мора: Дамиан лично сообщал Совету, чтобы тот прислал людей забрать мертвецов для достойного погребения. Никому и в голову не пришло возразить против его единоличного решения. Как только резня закончилась, а жалкие крохи печатников с позором сбежали, жажда крови быстро схлынула. Никому не хотелось забивать беглецов в спину, словно скот. Все выдохлись.

— Он сказал, что любит тебя, — сказала Марори уже вечером, когда солнце давно спряталось за горизонт, и на Мараабар спустилась непривычно темня ночь.

— Ты совсем не умеешь врать, Кусака, — сказал шанатар, даже не поворачивая головы.

И беззвучно зашипел сквозь зубы, когда она осторожно смотала бинт с его плеча. На коже красовался уродливый кривой шрам. Эльхи старались изо всех сил, но раненых было слишком много, а Крэйл сказал, что ему плевать, если даже швы будут кривыми. В итоге было решено «штопать» его скобками из специального медицинского инструмента. Все это время Марори сидела рядом и держала его за руку, стараясь поймать хоть одну эмоцию на безучастном лице. Если Крэйлу и было больно, то физическая боль не шла ни в какое сравнение с болью от утраты единственного близкого человека, с которым он даже не успел попрощаться. Оставалось только гадать, что чувствует парень, отправляя на тот свет отца, с которым они, мягко говоря, совсем не ладили. Но лезть в душу с вопросами Марори не стала. Возможно, пройдет не день и не год, прежде, чем шанатар захочет поделиться тоской. Или злостью. Или и тем, и другим.

И все же сейчас, когда они оба нашли уединение на сырой веранде, она не могла не сказать хотя бы это.

— Иногда людям совсем не обязательно признаваться в своих чувствах прямо, шанатар, — с укором сказала Марори, подтягивая ближе столик с разложенными медикаментами. — Сейчас будет немного жечь.

Крэйл передернул плечами. И даже не пошевелился, когда она промокнула свежий рубец смоченным в растворе ватным тампоном.