Нидерландская революция - [10]
Бургундские провинции, включенные в обширные владения Карла V, однако не растворились в них, а сохранили почти в полной неприкосновенности свою внутреннюю автономию. Благодаря частому посещению Карлом V Брюсселя во время постоянных его путешествий, к которым его вынуждало положение подвластных ему земель, они не переставали видеть в нем своего национального государя. Филипп же — хотел ли он того или нет — мог быть в их глазах только чужеземцем. Если бы его воспитание и характер даже не отдалили его от его бургундских подданных, то он уже в силу политической необходимости вынужден был подчинить их Испании. Разумеется, он никогда не любил бельгийцев, свободомыслие которых в политическом отношении и веротерпимость в религиозных вопросах, находились в резком противоречии с его абсолютизмом и непримиримым католицизмом. Кроме того его постоянное отсутствие, начиная с 1559 г., сильно настроило их против него. Наконец, его посредственный ум, его колебания, его неискоренимая медлительность, его склонность к бумажной волоките, маленьким хитростям и маленьким интригам мешали ему своевременно принимать необходимые меры или делали его действия очень неискусными. Но по существу все это играло лишь очень второстепенную роль в жестоком кризисе, разразившемся во время его царствования. Сводить этот кризис к восстанию, которое якобы было вызвано деспотизмом государя, с одной стороны, и честолюбием некоторых крупных знатных вельмож — с другой, значило бы не понять ни сущности, ни значения его. Корни его лежали глубже, и ни одна человеческая воля не могла справиться с обстоятельствами, его вызвавшими.
В действительности за антагонизмом между Филиппом II и Вильгельмом Оранским скрывалось другое принципиальное противоречие — между Испанским и Бургундским государствами, совершенно отличными друг от друга по обычаям, традициям, идеям и интересам. И как бы ни было велико личное значение обоих этих людей в возникновении этого конфликта, но оно отступает на задний план перед двумя крупными коллективными силами, представителями которых они были.
Если бы Филипп II даже не был тем человеком, каким он был на самом деле, он все равно не мог бы поддержать равновесие между Испанией и Нидерландами. Будучи чисто испанским государем, он неизбежно должен был жертвовать интересами Нидерландов ради Испании, и следовательно должен был обращаться с ними не как с особым государством, а как с «владением», предназначенным служить опорным пунктом и операционной базой для испанского государства на севере Европы, и соответственно пытаться лишить их автономии и независимости. Но именно поэтому катастрофа становилась неизбежной, ибо объединенные общностью интересов и единой политической организацией 17 провинций не могли допустить своего порабощения. Преобразованные в государство Филиппом Добрым, Нидерланды были достаточно сильны, чтобы противостоять напору Филлипа II, тем более, что сам Карл V еще крепче сплотил их, подготовив их таким образом помимо своего желания к борьбе со своим сыном.
С первых же дней нового царствования началась борьба между Бургундским государством и Испанией. Когда к этому присоединился вопрос о кальвинизме, это привело лишь к переходу борьбы в новую и решительную фазу. Но схватка между враждующими сторонами началась еще до этого, и в течение довольно продолжительного периода борьба носила скорее национальный характер, чем религиозный.
Карл V уже с давних пор подготовил вое, чтобы обеспечить своему сыну обладание Нидерландами. Аугсбургский религиозный мир, Прагматическая санкция и наконец признание Филиппа провинциями в 1549 г. заранее устранили все трудности, которые могли произойти в решительный момент в Германской империи или в самом Бургундском государстве. Словом, никогда еще вступление на престол не происходило при более нормальных и более мирных обстоятельствах, чем это было при восшествии на престол нового испанского короля. Ничего подобного не было со времени смерти Карла Смелого. Мария Бургундская, Филипп Красивый и Карл V принимали бразды правления либо в разгар политического кризиса, либо призывались к власти еще детьми вследствие неожиданной смерти предшественника и должны были мириться с долгими годами регентства, прежде чем приступить к самостоятельному управлению государством. В данном случае 28-летний король получил власть из рук своего отца перед лицом генеральных штатов, в обстановке всеобщей преданности монарху.
В момент, когда он принял государственную власть, политическое положение было настолько прочным, что лучшего нельзя было и пожелать. Восельское перемирие положило конец войне с Францией. Никаких опасностей нельзя было ожидать со стороны Германской империи, где царствовал дядя нового государя, Фердинанд Австрийский. Что касается Англии, дружба которой была особенно необходима Нидерландам, так как они поддерживали с ней очень оживленные экономические отношения, то брак Филиппа с Марией Тюдор гарантировал со стороны Англии полнейшую безопасность. К этому надо прибавить еще, что Гельдерн и Льежский край, столько времени беспокоившие Бургундское государство, теперь содействовали увеличению его мощи, поскольку первый был аннексирован и стал составной частью его, а второй согласился на признание над собой протектората, который при епископе Георге Австрийском перешел в полное подчинение брюссельскому двору.
