Ничто. Остров и демоны - [62]

Понс исчез из поля моего зрения. А когда зазвучал медленный фокс, я оказалась совсем одна; стояла у окна и глядела, как танцуют другие.

Музыка смолкла, вокруг жужжали разговоры, а за мной так никто и не пришел. Вдруг я услышала голос Итурдиаги и быстро обернулась. Гаспар восседал среди девочек, излагая им какие-то планы и объясняя свои проекты на будущее.

— Сегодня эта скала неприступна, — говорил он, — но я построю фуникулер… Мой замок будет воздвигнут на самой вершине. Я женюсь и буду круглый год жить в этой крепости только с любимой женой… Буду слушать лишь рев ветра, орлиный клекот да раскаты грома…

Итурдиагу перебила очень хорошенькая девчушка, слушавшая его разинув рот:

— Да этого же не может быть, Гаспар…

— Как это не может быть, сеньорита? У меня есть чертежи. Я говорил с архитекторами и инженерами! А ты мне будешь говорить, что этого не может быть?

— Да ведь не может быть, чтобы ты встретил такую женщину, которая согласилась бы жить с тобою там! Правда, Гаспар…

Итурдиага поднял брови и с меланхолической гордостью улыбнулся. Его широкие синие брюки ниспадали на туфли, сияющие как зеркало. Я подумала, не подойти ли мне к нему, потому что чувствовала себя несчастной и жаждала общения, как собачонка… Но в этот миг внимание мое отвлек чей-то голос, отчетливо произнесший его же имя позади меня, и я повернула голову. Окно было раскрыто, оно выходило в сад. Там, на одной из узких, залитых асфальтом дорожек, я увидела двух сеньоров, которые, по-видимому, гуляя, беседовали о делах. Один, огромный и толстый, чем-то напоминал Гаспара. Оживленно разговаривая, они ненадолго задержались неподалеку от окна.

— Но вы понимаете, сколько мы можем заработать на войне в этом случае? Миллионы, миллионы! Это вам, Итурдиага, не детские игрушки!..

Они пошли дальше.

Улыбка тронула мои губы, как будто бы на пылающем закатным огнем небе я и в самом деле увидела этих почтенных мужей (головы их были прикрыты остроконечными магическими колпаками), скачущими верхом на черном призраке войны, который летал тогда над полями Европы…

Мне казалось, что время тянется ужасно медленно. Час, а может, и два простояла я так, одна. Люди входили и выходили, они мелькали у меня перед глазами и доводили до исступления.

Пожалуй, я была несколько рассеянной, когда снова увидела Понса. Раскрасневшийся и счастливый, он пил с двумя девочками, отделенный от меня всем пространством зала. У меня в руках тоже был мой одинокий бокал, и, бессмысленно улыбаясь, я смотрела на него. Простояв все это время одна, я почувствовала себя жалкой и ненужной. Да я ведь и правда никого здесь не знала и совсем растерялась. Словно бы от одного дуновения разлетелся красивый игрушечный замок, который я строила из целой горы картинок. На картинках изображено: Понс покупает мне гвоздики, Понс обещает мне идеальный летний отдых, Понс за руку тащит меня из моего мрачного дома к солнцу, радости и веселью. Мой друг, который так умолял меня прийти, которому удалось растрогать меня своей нежностью, в тот вечер, без сомнения, стыдился меня… Может быть, все испортил тот первый взгляд, который его мать бросила на мои туфли… А может быть, я сама была виновата. И как это я никогда не понимаю, что происходит?

— Ты скучаешь, бедняжка… Невежливый у меня сын! Сейчас я его найду!

Мать Понса, конечно же, наблюдала за мной все это долгое время. Я зло поглядела на нее, уж очень она отличалась от той, которую я себе вообразила. Она подошла к моему другу, и через несколько мгновений он стоял возле меня.

— Прости меня, пожалуйста, Андрея… Потанцуем?

В это время вновь заиграла музыка.

— Нет, спасибо. Мне плохо здесь. Я хотела бы уйти.

— Но почему, Андрея? Не обиделась ли ты на меня? Я много раз направлялся к тебе, но по дороге меня все время останавливали… Конечно, мне было приятно, что ты не танцуешь с другими… Я глядел иногда на тебя…

Он смутился и замолчал. Так мы и стояли. Он был готов заплакать.

Мимо прошла одна из двоюродных сестер.

— Сентиментальная размолвка? — задала она дурацкий вопрос и неестественно улыбнулась улыбкой кинозвезды. Такой забавной, что теперь, вспоминая о ней, я смеюсь. Но тогда я заметила только, что Понс залился краской. В меня словно демон вселился, я и сама от него страдала.

— Мне не доставляет удовольствия находиться среди таких вот… — сказала я. — Таких вот, как эта девочка, например.

Понс был задет и кинулся в атаку.

— Какие у тебя основания говорить так об этой девочке? Я всю свою жизнь знаю ее, она умная и добрая… Может быть, на твой взгляд она чересчур хорошенькая. Вы, женщины, все такие.

Теперь залилась краской я, и он, мгновенно раскаявшись, попытался взять меня за руку.

«Возможно ли, чтобы я оказалась героиней такой нелепой сцены?» — подумала я.

— Не знаю, что с тобою сегодня, Андрея. Не знаю, почему ты не такая, как всегда…

— Это верно… Я себя здесь неловко чувствую. Я и правда не хотела приходить к тебе на праздник. Хотела поздравить тебя и уйти, понимаешь? Но тут подошла твоя мама, поздоровалась со мной, и я растерялась… Да ты же видишь, что я даже не одета, как полагается. Разве ты не заметил, что на мне старые спортивные туфли? Ты не обратил на это внимания?