Ничто не случайно - [20]

Я выскользнул из своего мешка прямо в теплую, сухую и совершенно измятую рубашку, на которой я спал.

– Нет ничего лучше по утрам, чем славная сухая рубашка.

– Ха-ха.

Я снял чехлы с кабин и выгрузил из самолетов инструменты, банки с маслом, а из передней кабины – объявление ПОЛЕТ $3 ПОЛЕТ. Я протер лобовые стекла, несколько раз провернул винт и вообще должным образом подготовился, в надежде на заполненный развлекательными полетами день. Туман начал подниматься.

Разделавшись с завтраком, Стью уселся на стул и вытянул ноги. – Попробуем дневной прыжок, посмотрим, что получится?

– Как хочешь, – ответил Пол. – Спроси сначала лучше у командира. – И он кивнул на меня.

– Это еще что такое? Вечно я оказываюсь командиром! Никакой я не командир! Не командир! Хватит! Я ухожу в отставку!

Так что мы приняли коллективное решение, что хорошо было бы сделать дневной прыжок и посмотреть, не появится ли со временем кто-нибудь, чтобы полетать.

– Не трать только времени на свободное падение, – сказал Пол, – все равно никто тебя не увидит. Как насчет прыжка с трех тысяч?

Стью эту идею не принял.

– Мне бы чуть побольше времени на стабилизацию. Три с половиной тысячи в самый раз.

– Согласен, – сказал Пол.

– Если ты не вытянешь кольца, Стью, или у тебя не раскроется парашют, – сказал я, – мы полетим себе дальше в другой город.

– Думаю, мне это будет уже все равно, – ответил он с редкой для него улыбкой.

К полудню мы уже были в воздухе, уходя строем в высоту небес. Стью с ветровым вымпелом в руке, глядя вниз, сидел в открытой по правому борту дверце самолета Пола. Забравшись на намеченную нами высоту прыжка, я отвалил в сторону, сделал несколько мертвых петель и бочек, а затем вскарабкался на прежнюю высоту. На улицах под нами не было ни души. Ласкомб выровнялся и взял курс на аэропорт, за борт нырнул ветровой вымпел, замедлил падение до скорости раскрытого парашюта и, вращаясь, устремился к земле. Летя по ветру, он упал в нескольких сотнях футов к западу от цели.

Далеко вверху, у меня над головой, Стью выбирал точку приземления с поправкой на ветер, чтобы не врезаться в провода или деревья. Я перестал резвиться и начал описывать круги под маленьким спортивным самолетом, который к этому времени уже достиг прыжковой высоты. Развернувшись, Пол лег на прыжковый курс против ветра, и мы стали ждать. Ласкомб, монотонно гудя, полз со скоростью пешехода; только присмотревшись внимательно, я мог бы определить, что он вообще движется. И тут Стью Макферсон прыгнул.

Крошечной черной точкой стремительно понесшееся вниз, его тело развернулось влево, выровнялось, развернулось вправо, перекувырнулось. Я на секунду зажмурился от этой скорости. Спустя пару секунд это была уже не черная точка, а человек, мчащийся вниз подобно атакующему соколу.

Время остановилось. Наши самолеты застыли в воздухе. Ни звука, ни ветерка. Единственным движением была свистящая скорость человека, которого я в последний раз видел втискивающимся на маленькое правое сиденье Ласкомба. Теперь он мчался со скоростью по меньшей мере 150 миль в час к плоской неподвижной земле. В этой тишине я слышал, как он падает.

Стью все еще находился выше меня, когда прижал обе руки к телу, затем снова развел их широко в стороны, и парашют длинной яркой ракетой заструился из его ранца. Это ничуть не замедлило его падения. Узенькая полоска парашюта просто повисла в воздухе, а человек по-прежнему стремительно падал. Затем резкая остановка. Парашют неожиданно резко раскрылся, опять сложился и раскрылся в нежную пушинку чертополоха, под которой все еще над моей головой плыл человек.

Время сразу же снова повело свой отсчет, а Пол и я были двумя самолетами, снова шныряющими в небе, земля была круглой и теплой, и единственным звуком был рев ветра и мотора. И медленнее всех двигался купол, неторопливо дрейфующий вниз.

На высокой скорости промчался Пол на Ласкомбе, и мы кружили над раскрытым парашютом по обе стороны от нашего парашютиста. Он помахал рукой, закрутил волчком свой парашют и тяжело скользнул по ветру, который оказался сильнее, чем он рассчитывал. Он снова скользнул, изо всех сил подтягивая лямки и чуть не погасив купол с одной стороны.

Все бесполезно. Мы оставались на высоте 500 футов, когда Стью тяжело рухнул в поле высокой ржи, граничившее с посадочной полосой. Оно казалось мягким, пока он не врезался в землю, вот тогда оно показалось по-настоящему жестким.

Я развернулся и спикировал, чтобы пройти низко над его головой, затем вслед за Полом пошел на посадку. Я подрулил к краю ржаного поля и выбрался из кабины, надеясь в любую минуту увидеть нашего парашютиста. А он все не появлялся. Я оставил самолет и вошел в доходившие мне до плеча колосья. Рокот мотора позади меня доносился все глуше.

– Стью!

Ответа не было. Я попытался вспомнить, видел ли я, как он поднимался на ноги и махал рукой, что все в порядке. И не мог.

– Стью!

Никакого ответа.

Глава 7

НА ХОЛМАХ РАСКИНУЛОСЬ ржаное поле, и верхушки колосьев лежали плотным нетронутым ковром, укрывая все, кроме деревьев у горизонта в четверти мили отсюда. Ах чтоб тебя! Я должен был поточнее приметить место его падения. Где он там теперь?