Ничейный космос - [87]

Потом его уволили за растрату клиентских вкладов, но я все равно гордилась, потому что Питер, презрев позор, вернулся домой. Он целыми днями валялся в постели, пил и каждую ночь приводил разных девушек. В общем, был счастлив. Большего мне и не хотелось.

Через год ничегонеделания Питера арестовали якобы за изнасилование девушки, продавщицы из магазина. Они оба принимали наркотики и познакомились, наверное, ночью в погоне за кайфом. Девчонка подала в суд, а Питер настаивал, что все было по обоюдному согласию. На теле «пострадавшей» обнаружили синяки, и полиции того хватило. Но я дернула за ниточки, подкупила родителей девушки, чтобы их дочь изменила показания.

Да, Питер мог обойтись с ней грубо, но ведь у него такая душевная травма с детства!

А через год… через год Питер рассказал, что в ту ночь был трезв как стекло, выследил обдолбавшуюся девчонку (ведь такая не стала бы сопротивляться), привез к нам домой, привязал к кровати и изнасиловал, записав все на пленку. Потом он эту запись просматривал и мастурбировал. Даже предложил, сволочь, посмотреть это «кино» мне.

Питер так объяснил свою теорию: женщины якобы должны признать превосходство мужчин, проникнуться духом полного подчинения. А изнасилование только ускоряет этот процесс.

Я сразу распознала симптомы психопатии. Идти к врачу Питер наотрез отказался. Он не дал мне обратиться в полицию, убедив, будто на мне — часть вины. Я и по сей день считаю себя соучастницей того изнасилования; словно бы, любя сына, разделяю с ним его грехи.

Но именно из-за любви я прощала Питеру все, именно из-за любви продолжала его покрывать. Я верила, будто в нем есть хоть капля святого. В конце концов, с Питером всегда было приятно, даже здорово пообщаться.

Потом он на какое-то время примкнул к партии неонацистов и голосовал за Тотальный исход мусульман с Земли. Дружил с фашистами, мошенниками, клиническими психопатами… Содержал гарем смазливых девиц, гулявших с другими мужчинами (с которыми Питер своих «наложниц» сам и сводил).

Мы сохранили прекрасные отношения, даже когда он съехал от меня на другую квартиру (за которую платила я) и наделал долгов в десятки тысяч фунтов стерлингов. Потом какая-то пятнадцатилетняя девчонка плеснула ему в лицо кислотой (совершенно беспричинно, утверждал Питер), и мне пришлось раскошелиться на пластическую операцию. Девчонку после убили, но подозревать сына у меня причин не было (на всякий случай я даже не стала ничего проверять).

Бывало, Питер попадал в тюрьму, но больших сроков ему не давали — только за пьяные дебоши, драки, расистские выступления, сексуальные домогательства и неуплату по счету в ресторане. Питера еще дважды обвиняли в изнасиловании, но до суда дело не доходило. У полиции наверняка имелось досье, и они ждали от меня одной фатальной ошибки.

Я ни в чем не упрекала Питера. Только берегла, защищала — такова была моя любовь к нему, моему маленькому сыночку.

Но в конце концов, когда я была уже Президентом, полиция сформировала особую следственную группу, которая взялась за Питера. Его подозревали в вымогательстве, онлайн-мошенничестве с банковскими операциями; вспомнилось и старое обвинение в изнасиловании. Я ведь служила в полиции, и потому сумела влезть в базу данных этой группы и следить за ходом расследования. Питеру грозили серьезные неприятности, и тогда я наняла хакера, чтобы тот стер все материалы по делу моего сына, а заодно велела министру внутренних дел распустить группу, заняв ее членов делами поважнее.

Потом вне очереди устроила Питера в экипаж исследовательского корабля. Питер даже не подозревал, как близок был от суда и долгого-предолгого тюремного заключения. Поэтому стал умолять меня, чтобы я умоляла его остаться. Но я на уловку не поддалась.

Мы устроили прощальный ужин в ресторане небоскреба «Свисс-ре», откуда открывался вид на весь Лондон.

— Ты такой смелый, — говорила я Питеру. — Намного смелее меня.

— Может быть…

— Твою бы храбрость остальным, — продолжала я льстить. — И твою правоту, уверенность, иначе нам никак не достичь других звезд и планет. Только если все юноши и девушки станут рисковать жизнями ради всеобщего блага.

— Да, но… я сомневаюсь, — испуганно сказал он.

— Это естественно. А ты представь необъятные просторы космоса, такие манящие!

— Но что, если у нас ничего не выйдет, вдруг мы не найдем подходящей планеты для заселения?

— Пригодных планет множество! Да и техника шагнула далеко вперед. Раньше на терраформирование уходило сто лет, теперь же — лишь двадцать.

Питер совсем приуныл. Жаль, я не могла его в тот момент сфотографировать.

— Думаешь, я должен лететь, да?

— Мне тяжело тебя отпускать, — лучезарно улыбнулась я. — Но… да, ты должен.

Пусть мой мальчик вырос не идеальным, но он готов был сделать ради меня все, что угодно. И в ту минуту я им гордилась. Он убил бы, если б я попросила. Но требовалось только покинуть Землю.

Так я спасла Питера от тюрьмы, а заодно сберегла свою репутацию. Тщательно подтерла след манипуляций с министерством внутренних дел и с неотслеживаемых счетов перевела крупные суммы денег на счета офицеров особой следственной группы, сделав их слабым звеном — если что, их можно было бы шантажировать (однако ни один не доложился о внезапно привалившем счастье начальству или налоговику). Только тогда я вздохнула с облегчением.