Ничего не изменить - [6]

– Тишина, – Симонов отложил наушники и выключил рацию. – А у тебя как, что по картам? Мать твою…

На лоцманской карте Смутьянов обвел красным предполагаемые точки поражения по берегу и зоны поражения радиационной пылью в море. Карта СССР в восточной части выглядела не лучше – красными кругами Виктор обвел все крупные военные объекты в Литве, Латвии, Эстонии, Норвегии, Финляндии, Швеции, Дании и Польше. Выглядело это достаточно жутко, так как по расчетам шкипера, при одинаковой протяжённости радиационного заражения, они были в кольце разбомбленных городов. Они чудом остались на маленьком клочке Балтийского моря, не задетого волной.

– Как-то так, Слав. Дела, конечно… – шкипер сам поразился, оглядев карту полностью.

– И что делать будем? Ты лоцман, прокладывай путь, – дозорный покосился на Смутьянова.

– Двигаться будем. На север двигаться – мы точно не знаем, что там произошло, так как видели только то, что вокруг нас здесь. А здесь ловить нечего, – Виктор взял карандаш. – Но берег стоит посетить, это точно. Первой точкой ставлю Лиепая – пойдем по прямой, идти средним ходом часа два, от силы три. Высадимся на 106 ДМРК, осмотримся, может найдем кого. Если город цел и кто-то жив, то нам смогут помочь, отправят в точку эвакуации и расскажут что произошло наконец. Если нет… соберем топлива, продуктов и запчастей сколько сможем, и двинем дальше, вдоль берега, пока не найдем кого-нибудь.

– Толково, Смутьянов, толково… только один эпизод есть. Ежели радиация, то как мы сможем находиться там? – дозорный посмотрел на шкипера.

– Слав, ты инструкции читаешь? У нас каждый месяц методичку на случай войны обновляют. Что начальство весь состав зря на лекции гоняет? – Виктор с укором посмотрел на товарища. – Вам потому и химзащиту с дозиметром выделили, чтобы при происшествии заживо не свариться.

– Ну, ты не горячись, я же электрик, мое дело маленькое, – Симонов пожал плечами.

– С радиацией расклад такой: если ядерной боеголовкой ударили, то на берегу сейчас всё заражено или разрушено. Что подальше, то пылью радиоактивной занесло, как дым тот, что за мной гнался. Находиться человеку без защиты нельзя, да и в защите не стоит, но тут на нас работает закон… – шкипер многозначительно поднял палец вверх.

– Какой закон? – дозорный нахмурился.

– Полураспада, Слава, закон. Со временем радиационный фон будет спадать, причем достаточно быстро. Другое дело, что опасней намного выброс в воздух: в течение двух недель пойдут радиационные дожди, находиться под ними совсем нельзя, иначе кони двинешь. В общем, время работает на нас, но уйти отсюда рано или поздно придется.

– Понятно. Значит, закончим ремонт, посмотрим на тучки, подплывем к берегу, оденемся как инопланетяне и пойдем эвакуироваться? – Симонов хлопнул руками по столу.

– Как-то так, а дальше действовать будем по обстоятельствам, – Виктор вздохнул.

– Ну и добро, пойду вздремну, – стянув прогары, моряк улегся на шконку и закрыл глаза.

Шкипер ещё посидел над картой, достал пару инструкций по действиям населения при радиоактивной и химической опасности и начал готовить обед. Взял воду из питьевого бака, достал пачку макарон и поставил вариться всё на примус. На столе появилась банка тушенки и дореволюционный кортик – подарок безымянного молодого офицера из Риги.

«Может и нет уже того парня, а кортик есть», – подумал Виктор. Странно вышло – люди сделали столько вещей, станки работали последние полвека без перерыва… А теперь… какой от них толк, если ими некому пользоваться? И какой смысл во всей этой куче мусора, оставленной после ядерного дождя, если им некому владеть и некому принадлежать? С нами – дома, машины, дороги, вещи имеют смысл, потому что служат нам. Когда уйдет человечество, оно оставит после себя бесполезный для мироздания мусор.

Мы – производители и пользователи потенциального мусора. Весь цивилизованный мир готов убивать и предавать за блестящие золотые бусы и черные реки нефти, но убив друг друга все это станет неважным, ненужным, бесполезным. Единственное полезное, что оставит человек после себя – плоть, которая накормит голодных животных и удобрит почву. Может это и есть предназначение нашего вида – почва для планеты? Когда мы закончим свою работу здесь, мы сможем уйти. Мы не нужны.

Виктор потер глаза и тряхнул головой, словно пытаясь очистить её от мрачных мыслей. Сейчас только работа, только сосредоточенность, только надежда на спасение. «А вот и макарошки готовы»

Услышав запах, Симонов проснулся и подтянулся к столу. Пообедали быстро, весело, плотно. Опустошив стальные тарелки, приступили к чаю. Вдруг, Вячеслав нахмурился, будто вспомнил что-то.

– Вить, ты сегодня нормально спал, ничего странного не было?

Шкипер пожал плечами:

– Да как всегда, нормально, устал сильно же.

Дозорный заерзал на табурете:

– А сны никакие странные не снились, нет? Я просто огни во сне видел, вроде тех, что по берегу били тогда. Ты ничего не помнишь такого?

– Слушай, было ведь… точно помню: снился мне салют, огоньки везде, я ж подумал ещё, что салют красивый, – шкипер оторопело посмотрел на Симонова и поставил кружку на стол. – Ты же не думаешь, что…