Ничего кроме правды. Нюрнбергский процесс. Воспоминания переводчика - [66]

Люди последующих поколений не могут представить себе, сколько детей сидело в лагерях и в нацистских, и в советских. Здесь, к счастью, не было полного совпадения. Советских детей сначала с возраста 12, а потом с 14 лет, хотя и сажали в лагеря за подобранные после жатвы колоски, за конфеты, полученные от оккупантов, и т. п., но все же не бросали живыми в газовые камеры и в печи крематориев.

Хочу вспомнить девочку, оказавшуюся в одной камере с моей знакомой Бертой Джафаровой, женщиной, прошедшей многие тюрьмы Страны Советов и колымские лагеря. Берта плакала, когда рассказывала эту историю. Маленькая «дочь кулака» (с виду ей было трудно дать и 12 лет) попала в тюрьму за то, что «нелегально» приехала из сибирской ссылки навестить свою городскую родственницу, которая жила где-то на Украине. С горьким плачем девочка говорила своей сокамернице: «Как только приеду домой, выпущу мою канарейку…».

Сейчас в Германии и США изданы стенограммы Нюрнбергского процесса, в России вышел сборник материалов Нюрнбергского процесса в семи томах, «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, «Справочник по ГУЛАГу» Жака Росси, не говоря уже об огромном массиве опубликованных и неопубликованных, но ныне доступных немецких и советских архивных документов, научных исследований и монографий, воспоминаний заключенных Советского Союза и нацистской Германии. Сравнительное исследование двух тоталитарных систем впереди, и теперь оно возможно. Но, невзирая на все различия, я не сомневаюсь, что одним из главных общих признаков этих систем будет признано массовое преследование и уничтожение людей.

Однако такое исследование могут провести только специалисты. А я простой советский переводчик, не член КПСС или НСДАП. Нежданно-негаданно почти прямо с фронта судьба забросила меня в баварский город Нюрнберг. Здесь мне суждено было стать участником и живым свидетелем судебного процесса, который современники назовут «процессом века».

И как свидетель клянусь Богом, всемогущим и всеведущим, я ежедневно и ежечасно убеждалась в том, что значение этого процесса для научного анализа и осмысления не только нацистской, но и большевистской диктатуры трудно переоценить.

Всё, что мне довелось услышать и увидеть в зале суда, к сожалению, подтверждает правильность моего утверждения. Вывод о близком родстве тоталитарных систем был тяжким, но неизбежным. Особенно тяжким этот вывод был еще и потому, что шел 1946 год и после того, как послевоенные надежды оптимистов на перемены к лучшему в нашей стране рухнули, у меня и моих соотечественников впереди были еще долгие годы страха и рабства.

Воплощение земной справедливости

Тем временем, несмотря на наметившиеся уже тогда серьезные разногласия между союзниками, Трибунал продолжал свою работу. Огромное впечатление производило на меня само скрупулезное, с полнейшим соблюдением всех правовых и процессуальных норм рассмотрение преступлений нацизма. Казалось, это была предельно возможная в земных условиях справедливость.

Такой подход к решению судьбы подсудимых даже тогда, когда их вина ни у кого не вызывает сомнений, нам, рожденным и выросшим в Советском Союзе, был незнаком.

Подумать только: таким преступникам было предоставлено полное право на защиту! Каждый из них сам себе выбрал адвоката, которому Трибунал разрешил пригласить еще и помощников. Некоторые из них в прошлом были членами нацистской партии, судьями и прокурорами в судах «третьего рейха» и, наконец, иногда даже и родственниками подсудимых.

Подсудимым была дана возможность выступать свидетелями по своим собственным делам и, отвечая на вопросы обвинителей и защитников, приводить любые доводы и документы в свою защиту, более того — вызывать свидетелей, которые могли дать показания, оправдывающие их действия или смягчающие их вину.

Председатель суда лорд Лоренс строго следил за тем, чтобы законные права подсудимых неукоснительно соблюдались. Всех поражали его терпение, тактичность по отношению как к обвинителям, так и к адвокатам и подсудимым. Он решительно пресекал попытки защиты затянуть процесс, вежливо напоминая о том, что суд должен быть скорым и справедливым. В тех же случаях, когда доводы защитников были убедительными, председатель признавал это и не допускал нарушения процессуальных норм. Равенство сторон, так кажется говорят юристы, было обеспечено.

Что греха таить, всё это было для советских граждан, непривычно и удивительно. Ведь в эпоху сталинизма в СССР праведных судов не было. Судьба обвиняемых решалась еще до начала суда или вообще без суда так называемыми «трой-ками», особыми совещаниями или карандашной визой Великого Вождя. Какие уж там прокуроры, какие там адвокаты, какие свидетели! Да еще не забудьте об оказании на обвиняемых мер морального и физического воздействия.

В условиях произвола и полного бесправия в советском суде обвиняемые безропотно признавали себя виновными не только на следствии, но и на судебном заседании. И дело заканчивалось расстрельными приговорами.

Кто может это оспорить? Такого человека нет, потому что так это было на нашей многострадальной земле.