Ничего кроме правды - [55]

Донна исполняла один хит за другим, а Барт блистал своим умением брать неверный тон. Если бы там время от времени не слышались знакомые слова, песня бы потонула, как подводная лодка, и никто не узнал бы, что это мировой хит. Мне придал мужества тот факт, что на свете есть ещё один композитор, который поёт так же плохо, как и я. В этот миг что–то в голове сказало: щёлк! И я понял: с ней, с Донной, ты мог бы спеть вместе, Дитер.

Через Монти Люфтнера я вышел на телефон Клива Дэвиса, своего рода Джоржа Буша музыкального мира, сделавший звёздами Janis Joplin, Aerosmith, Earth, Wind & Fire и Bruce Springsteen, я вежливо предложил прислать ему мою крошечную песенку. «Yes» — последовал ответ.

Я полетел в Германию, за 20 000 марок нанял целый оркестр и смастерил монументальный опус а-ля «Heartbreaker». Я назвал песню «It's All Over» и через 4 недели с караоке–версией в руках снова был в Лос — Анджелесе.

Я остановился вместе с моими обоими адвокатами в «Беверли Хиллс». Отправил Кливу с курьером демо–запись, и мы улеглись на солнышке у бассейна и стали ждать.

Каждые 2 минуты мимо нас проходили мировые звёзды: очаровательный Тони Кёртис, мистер Гассельгофф он же «Baywatch» и Джек Уайт из Германии, должно быть, по ошибке забрёл сюда. Каждые 3 минуты по громкоговорителю сообщалось о впечатляющих звонках: «Менеджер Джоржа Майкла хочет поговорить с Джоржем Майклом, агент такой–то такой–то под руководством такого–то», в общем, не хватало заявления, что Далай Лама хочет поговорить с Микки Маусом. Так прошло некоторое время. Несколько часов спустя голос в микрофоне возвестил: «Мистер Клив Девис хочет поговорить с мистером Дитером Боленом!» Я был так глубоко взволнован, словами не передать, я чувствовал себя принадлежавшим к ним, вошедшим в этот мир знаменитостей.

Девис сказал, что Донна сочла «It's All Over» просто, просто супер, что она с удовольствием спела бы эту песню. Я воспользовался моментом и предложил себя в качестве второго исполнителя: «Вы ничего не имеете против, если я спою вместе с ней?»

«О, конечно нет, мой дорогой!» — проворковал Девис. Всё получалось ужасно легко.

Я был в экстазе, Донна пела до сих пор с такими великими музыкантами как Элтон Джон, Стив Вондер и Глэдис Найт, а попасть в эту американскую лигу — это чего–то да стоит. Для такого как я, самое большее, получавшего по шапке за свои тексты а-ля «Cheri Cheri Lady», это как посвящение в рыцари — куда там, больше! — причисление к лику святых, принятие в музыкальную лигу чемпионов. Такая звезда как Донна Уорвик не только согласилась, чтобы я был её продюсером, что само по себе являлось признаком доверия, она ещё и пела мою песню по–английски. Я думаю, нет другого такого немецкого композитора, который писал бы песни для американских суперзвёзд.

День завершился второй наградой, ибо напротив меня лежала женщина, на которую с полудня пялились все, главным образом из–за её фигуры как у Памелы Андерсон. В полпятого мы уже собирались идти в свои номера, как вдруг она подошла ко мне и спросила: «Можно, я поверну твою лежанку, твоя левая нога не на солнце». Идеально загорелая девушка молола всякую чепуху, что я, впрочем, обожаю при знакомстве.

«Да, тогда разверни мою лежанку!» — сказал я.

Сегодня говорят, что женщины любят Болена, потому что у него шикарная машина и гора капусты, но я считаю, что по этой причине многие девушки от меня уходят. Во всяком случае, оба моих адвоката таращили глаза от удивления, а я начал непринуждённо болтать с дамой. Её интересовало, чем я занимаюсь. Я спросил её, что она здесь делает, оказалось, что она мисс Калифорния. Наш разговор завершился где–то через полчаса на первом этаже «Беверли Хиллс» около мужского туалета. Что там было дальше, я уже забыл.

Мы с Донной договорились встретиться в «Lions Studios» в Даунтауне Лос — Анджелеса. Она заставила ждать себя часа три, все эти три часа моё сердце падало всё ниже и ниже в штаны. Она придёт, она придёт, она не придёт, она не придёт… Я как маленький мальчик стоял у окна, надеясь, что она ещё появится, а мысленно уже видел себя стоящим перед начальством BMG и объясняющим, почему на кассете в 20 000 марок нет ничего, кроме альтов и губной гармошки. В конце концов она прибыла в кабриолете «Ягуар», в сопровождении свиты из пяти персон.

Она вела себя холодно, мы немного поговорили, а потом она заявила: «Okay, let's warm up.» Немного распевшись, она взяла листок, положила его на пюпитр и стала петь мою песню. Это только говорится так, что мою, потому что хоть песня и называлась «It's All Over», но звучала она как настоящий джаз. Моё лицо становилось всё более красным, сам я нервничал всё сильнее, думал, что прямо на месте упаду в обморок. При этом она поменяла не один слог в тексте, возмущаясь: «Что это за английский?». Время от времени я спрашивал: «О'кей, Донна, ты готова?», но она отвечала всё время: «Нее, нее, мне нужно попеть ещё немного», и продолжала трепать и коверкать мою песню. В конце концов, прошло не менее девяноста минут, она дала мне знак: «О'кей, я готова!» Я нажал на красную кнопку «Запись», а Донна? Она спела как по ниточке, даже на тысячную долю не отступая от написанного на бумаге. Полтора часа она шутила со мной и идиотничала.