Ничего хорошего - [107]

Начался новый диск. Теперь это были «Смоки» с ритмичной композицией. Майк в одиночку дотанцевал до перил, чтобы взять сигару. Я осталась кружиться в одиночестве, глядя, как развевается моя юбка, и стараясь не ударить в грязь лицом. Я крикнула Чэпмену, чтобы он нашел мой бокал с портвейном и наполнил его.

— Халява закончилась, блондиночка. Бар закрыт.

— Я просто хочу...

— Пошли наверх. Завтра нам предстоит долгий день, а по возвращении нас поджидают горы нерешенных дел, — он взял меня под локоть и через библиотеку привел холл.

— Могу поспорить, что Дженнифер ты не отшил вчера ночью.

— Она держится куда лучше тебя, детка. По лестнице или на лифте?

Я посмотрела на ступеньки, и мне показалось, что они уезжают вдаль, как эскалатор.

— Лучше уж на лифте, спасибо.

Кабинка доползла до нашего этажа, и Майк снова напомнил мне, что надо говорить потише, пока мы шли по коридору к люксу. Он повернул ручку и открыл дверь, я вошла в номер следом за ним. Он дал мне рубашку, которую носил утром, и всучил халат, оставленный мной на кровати:

— Иди умойся, почисти зубы, прими пару аспирин, короче, подготовься ко сну.

Когда я через минут вышла из ванны, он протянул мне свернутый листок бумаги с моим именем — оказывается, его подсунули нам под дверь, пока мы были на приеме.

Я развернула записку, посмотрела на строчки, затем на Майка, чтобы понять по его лицу, читал он или нет. «Звонил мистер Рено. Пожалуйста, перезвоните ему, когда вернетесь в номер, в любое время». Наверное, Джоан поспешила объяснить ему, что связывает нас с Майком.

— Хочешь, чтобы я вышел?

Я покачала головой:

— Это подождет до возвращения домой.

Ноги у меня подкашивались.

— Тогда давай, блондиночка. Ложись спать.

Горничные оставили отвернутыми уголки одеял. Я взяла шоколадную конфету с подушки, положила ее в рот и скользнула под одеяло. Потом протянула руку, чтобы выключить свет, а Майк подошел и поцеловал меня в макушку:

— Ты напилась как свинья, Куп. Это не опасно, но по-свински.

Видимо, я уснула мгновенно, потому что ничего не помню до восьми утра, когда позвонил портье, чтобы разбудить нас. Я услышала какой-то шум с пола, возле кровати Майка. Села на постели и посмотрела в ту сторону, но там ничего не было, кроме брюк от его костюма. Они прыгали и жужжали, как будто в карман залетел крупный шмель и пытался выбраться наружу.

— Доброе утро. Я понимаю, что это не мое дело, но что у тебя в штанах?

— Что ты имеешь в виду? — Майк повернул голову в мою сторону. Он выглядел так же отвратительно, как я себя чувствовала.

— У тебя в штанах что-то прыгает, — я показала на беспокойную одежду на полу.

— А, так это мой пейджер, — рассмеялся он. — Он был у меня в кармане весь прошлый вечер. Но я поставил его на бесшумный режим, чтобы он не зазвонил посреди банкета. Вот почему он так надрывается.

Майк вылез из постели, подобрал вибрирующие брюки и достал из кармана маленькое устройство.

— Это номер Джона Криви. Он позвонил на стойку администрации и попросил соединить его с коммандером.

Разговор не занял много времени, и Майк повернулся ко мне:

— Мерсер позвонил Криви, потому что пейджеры не берут на таком расстоянии, а местные операторы отказались вызывать меня к телефону во время обеда. Джон Дюпре сбежал. Исчез из города за последние сутки. Мерсер забрал кое-что из его офиса, дом тоже обыскали. Его жена в истерике. Заявляет, что живет в этом доме одна с двумя детьми и понятия не имеет, где ее муж. Давай-ка собираться. Мерсер расскажет нам подробности, когда встретит в аэропорту.

— Так он невролог или нет?

— Ты что, издеваешься? Мерсер даже не знает его настоящее имя. Он не Джон Дюпре, он не врач, он, кажется, даже никогда не учился в медицинском колледже. Он мошенник и плут. И когда мы поймем, кто он, возможно, мы поймем, и где его искать.

26

Наш вылет объявили только в пять вечера, а до этого нам пришлось прождать несколько часов, пока устраняли какие-то технические неполадки. Мы с Майком устали и почти открыто выражали свое недовольство, продвигаясь в самолет в толпе еще трехсот сердитых пассажиров. Наши места были во второй трети эконом-класса. На этой стороне Атлантики наши связи не работали.

Сам полет прошел спокойно. Мы ели, читали и смотрели какой-то фильм с Мелом Гибсоном, который перестрелял половину жителей Лос-Анджелеса в очередном продолжении какого-то боевика. За двадцать минут до посадки в аэропорту «Кеннеди» я наконец пришла в себя, и пока мы спускались с высоты двенадцати тысяч футов, показала Чэпмену Мартас-Виньярд, что был у нас под кончиком правого крыла. Мы подлетали с юга, и с высоты были прекрасно видны деревья, пробуждающиеся от зимней спячки, но еще не настолько зеленые, чтобы закрывать остальной пейзаж. Поэтому нам хорошо были видны домики в городах, озера и даже несколько ферм и построек, которые я хорошо знала.

Майк перегнулся через меня и посмотрел в иллюминатор:

— А ты видишь «Байт»? Я бы не отказался еще разок отведать этих восхитительных жареных моллюсков!

Я попыталась показать, где находится Менемша, велев ему смотреть в сторону красно-черной крыши здания береговой охраны.

— А ты ездила туда с тех пор, как...