Ни слова о любви - [117]

— Может, к тебе зайти?

— А тебе это удобно? Да, наверное, это немного разрядит атмосферу.

Когда вошла Кася с двумя авоськами, в которых виднелись пластиковые контейнеры с горячими блюдами, Мариуш переполошился.

— Здравствуйте, я Кася Загоракис, добро пожаловать в Миколово. Надолго вы к нам? — Энергичное приветствие сопровождалось широкой улыбкой.

В эту минуту автор детективов смахивал на мышь, загнанную в мышеловку. Он не сказал ни слова — застыл без движения, вжавшись в кресло, и только по его зрачкам, невероятно расширившимся, угадывалось паническое желание бегства.

«Дьявол, этого я не продумала, — пожалела его Сабина. — Сейчас его еще удар хватит».

Кася, немного растерявшись от такой реакции, бросила взгляд на подругу, прося поддержки. Но Сабина состроила беспомощную гримасу.

— Как вам у нас нравится? Красивое место, правда? Может, погода еще не очень радует, но я думаю, что недельки через две здесь будет совсем неплохо. — Похоже, Кася решила перейти к безопасным темам, увидев, с каким тяжелым случаем приходится иметь дело.

— Мне… надо… — выдавил из себя Зыгмунтович, вскочил из кресла и побежал в туалет. Женщины услышали только скрежет лихорадочно запираемого замка.

— Ой-ой-ой… — подытожила Кася лаконично, но вполне выразительно.

— Господи Иисусе, мне-то что с ним делать? Я его не приглашала, он свалился как снег на голову. Да я и понятия не имела, что он настолько дикий… — горячим шепотом пояснила Сабина.

— Ты должна отправить его на ночь к нам. Не будет же он ночевать у тебя?

— Мамочки, я и сама не знаю… Но ведь он никогда в жизни не согласится поселиться в пансионате, полном людей. Ты же видишь, какой он.

Сабина то и дело бросала обеспокоенные взгляды в сторону туалета, ожидая, что писатель появится с минуты на минуту.

— Спокойно. Сдается мне, он оттуда не выйдет, пока я здесь, — сказала Кася, и обе прыснули со смеху, при этом каждая шикала на другую. — Может, сходим прогуляться, дабы пан Чудак хоть немного успокоился?

— Не знаю. Попробуем. — И Сабина осторожно подошла к двери, за которой спрятался ее гость. — Мариуш, я пойду с Касей прогуляться, ладно? Пообедай, еда на столе в кухне. Ты отродясь не ел такой вкуснятины, ручаюсь. Там все готово, может, только разогреть надо. Я скоро вернусь.

Сабина подчеркнула слово «я», давая понять, что вернется одна. В ней проснулся материнский инстинкт: она безотчетно старалась как-то позаботиться о писателе, страдавшем крайней степенью невротизма.

Не дождавшись ответа, она жестом показала Касе, что пора идти.

Они спустились на пляж.

— Может, зайдем в «Афродиту»? Все по тебе скучают. А Борис три дня назад взял отгул… — Последнее предложение Кася произнесла как ни в чем не бывало.

Сабина бросила на нее быстрый испуганный взгляд. Значит, она знает?! Кто еще?!

— Расспрашивать ни о чем не буду, — продолжала Кася. — Захочешь поболтать — тебе известно, где меня искать. А насчет других не беспокойся. Мне кажется, никто не догадался.

«Она что, мысли мои читает?» Сабина не верила своим ушам. Она опустила голову. Не ощущала в себе готовности говорить о нем — с кем бы то ни было. Не сейчас. Но к глазам подступили слезы, когда она в очередной раз поняла, какой все-таки Кася хороший человек. То ли она сама обо всем догадалась, то ли Сабина с Борисом все же не были достаточно осторожны — так или иначе, Кася оказалась исключительно деликатной, никак не проявив своей осведомленности. Да и сейчас она не опускалась до праздного любопытства, хотя девяносто девять процентов женщин в подобной ситуации наверняка не удержались бы от расспросов.

— Как ты узнала? — спросила Сабина сдавленным голосом.

— Я женщина и, по-видимому, умею наблюдать, — ласково ответила Кася, и Сабину захлестнуло удушливой волной печали. Она от души расплакалась. — Эй, все будет хорошо, — обняла ее подруга. — Все обойдется, тебе просто нужно немного времени. Ну, или… чуть больше. Просто разреши себе переживать все эти эмоции. Не подавляй их. Страдание — тоже часть жизни. Кто-кто, а я знаю об этом лучше, чем большинство людей. — Последнюю фразу она произнесла странным тоном.

Сабина подняла на нее заплаканные глаза.

— Ты сейчас о чем?

Подруга отвела взгляд. Смотрела куда-то в пустоту.

— Эй? Кася?

— Эх, давно я хотела рассказать тебе эту историю. Но мне до сих пор нелегко обо всем этом говорить, — тяжело вздохнула Кася.

— О чем?

— О том, что оставило во мне отметину навсегда, — серьезно произнесла она и взяла Сабину под руку. — О моей большой любви и о смерти.

…Стояла зима, похожая на эту, нынешнюю зиму в Миколово. Кася писала магистерскую работу, а Янек, ее парень, первая большая любовь — из тех, о которых говорят, что такой любви не бывает, — уже защитился и поступил в докторантуру. Недавно они стали жить вместе — в квартире, которую он унаследовал от бабушки.

— В Орлово под Гдыней, недалеко от пляжа. — Кася говорила так тихо, что шум волн, бившихся о берег, почти заглушал ее слова. — Сабина, ты и представить себе не можешь, как я была тогда счастлива…

Они вместе обустраивали квартиру, вместе красили стены и развешивали на них сувениры, привезенные из путешествий. Янек, любивший столярничать, смастерил красивую мебель для их гнездышка, рассчитанного на долгие годы счастливой жизни.