Ни дня без мысли - [22]

В свое время Гитлер решил, что немецкое большинство может себе позволить обрасти жирком за счет славян, евреев и цыган. Результат был плачевен: Германия развалилась на несколько ошметков, которые лишь полвека спустя вернулись в прежние общие границы, да и то не полностью…

Сегодня некоторые политики, надеясь снять неплохой навар с религиозных проблем, требуют объявить Россию православной страной: ведь больше половины наших граждан в той или иной мере унаследовали именно православную традицию. Но, увы, рядом с миллиардным католическим миром православные — меньшинство. Да и все христиане, вместе взятые, меньшинство на планете: четверть, не больше.

Какой критерий ни возьми, надежды на приоритет минимальны, если, вообще, существуют. В том числе, и среди социальных категорий. Олигархи — меньшинство. Бомжи — тоже меньшинство. Интеллигенты — безусловно, меньшинство, о чем им постоянно напоминают хитроумные чиновники. А сами чиновники — большинство? Куда там — они абсолютное большинство только среди взяточников! И рабочие нынче в меньшинстве, их от силы процентов пятнадцать. И крестьяне меньшинство. И приезжие в городе. И горожане в деревне.

Когда-то неизбежной раздробленностью общества лукаво воспользовались большевики: сперва, якобы во имя интересов народа, уничтожили помещиков и капиталистов, потом священнослужителей, потом кулаков — самых работящих крестьян, потом вообще крестьян, потом мало-мальски думающих рабочих, потом, за несколько лет до войны, кадровых военных. Спохватились, было, в конце тридцатых, когда пошла обвальная охота на них самих. Но к кому им было обратиться за защитой — огромное, забитое, запуганное репрессиями большинство с трусовато-злорадным любопытством наблюдало, как каратели истребляли сами себя…

Сегодня коммунисты, маленькая парламентская фракция, сетуют, что их довели до полного политического ничтожества «Медведи» со своим конституционным большинством голосов в Госдуме. Им ехидно напоминают: а сами-то, когда семьдесят лет монопольно правили, хоть с кем-нибудь считались? Любопытно, как заговорит нынешняя партия власти, когда со временем новые победители спихнут ее в оппозицию?

А ведь кроме политических, этнических и социальных меньшинств, существует огромное количество не столь заметных, но ничуть не менее достойных. И никто из них не лучше. И никто из них не хуже. Да, нынче у нас тридцать миллионов автовладельцев — но значит ли это, что им позволено давить велосипедистов? И не приведи Господь дожить до времени, когда бесчисленные поклонники попсы получат возможность стереть с лица земли классическую оперу или органную музыку.

Разного рода политические проходимцы обожают говорить от имени родины, отечества, народа. Врут. Хотя бы потому, что никакого единого народа не существует в природе. Народ — это конгломерат бесчисленных меньшинств, каждое из которых имеет законное право на уважение и защиту своих интересов, посягать на которые не только подло, но и неосторожно: камень, брошенный в соседа, рано или поздно срикошетит в тебя.

Так что со всех точек зрения лучше относиться к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе.

ВЫ НАМ НУЖНЫ ЖИВЫЕ!

На первенстве мира по легкой атлетике в Токио наши выступили средне, хуже, чем ожидали. Несколько запланированных медалей ушло в другие страны. Есть объективные причины: уж очень было жарко, да и к смене часовых поясов не успели приспособиться. Ничего, учтут к Пекинской олимпиаде.

А я пытаюсь вспомнить, какие места занимали наши сборные на разных прошлых играх — и ничего не получается. Очень многое помню. Ну, например, фантастический финиш Юрия Борзаковского, когда он на своей любимой средней дистанции скромно шел где-то в серединке, а метров за сто до финиша рывком обошел соперников так легко, будто бежал он один, а они стояли. Помню уникальную улыбку Алины Кабаевой, такую безоблачную, словно художественная гимнастика не тяжкий труд, а девчоночье развлечение, вроде прыгалок во дворе. Помню умные, точно по месту, удары волейболистки Кати Гамовой и хитрейшие подачи Семена Полтавского, которые, вроде бы, как у всех, но их почему-то не берут. Уже несколько десятилетий помню неповторимые финты Игоря Нетто, когда он вел мяч через все поле, а защитники противника словно бы разбегались от него. Прекрасно помню головоломные комбинации Михаила Таля, который и был-то чемпионом мира всего один год. А вот результаты, очки, голы, секунды, довольно быстро забываются.

Как-то так получилось, что итоги состязаний в последнее время стали цениться значительно больше, чем сам процесс. Неужели так и должно быть? Неужели красота спорта имеет смысл только тогда, когда сполна оплачена золотом, серебром или хотя бы бронзой?

Мне кажется, что-то тут не так.

Конечно, спорт — это азарт, мышечная радость и счастье победы. Но еще и сочувствие тем, кому победы не досталось: ведь и солисты, и статисты участники одного спектакля, и все заслуживают благодарности. Похоже, спортсмены понимают это лучше зрителей — не зря ведь боксеры по-братски обнимаются по окончании боя. Помню, я смотрел по ящику хоккейный матч, в котором наши девушки проиграли канадкам с ужасным счетом. Зато потом вовсю выкладывались на льду в матче всего-навсего за пятое место. Стоило ли стараться — медали-то все равно уплыли? А они старались, и выиграли, заняли это ничем не награждаемое пятое место — а меня, зрителя, наградили веселым бесстрашием на люду, бескорыстной борьбой за неоплачиваемый результат.