НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 16 - [17]

— Ты сам посоветовал услать их подальше. Вот и помогай выпутаться.

Словом, он меня уговорил, передал дела, объяснил, как и что, и умчался со своей любимой куда-то за тридевять земель. А я начал руководить юридическим отделом, то есть самим собой.

В то время Торгсин был накануне больших событий. Готовилась Первая Всепланетная конференция Торгсина, на которой должен был рассматриваться проект единой валюты. Мы уже подготовили интересные предложения, которые, смело могу сказать, наверняка бы всех устроили. Ах, если бы не проклятый кенгурянин!

О планете Кенгуру я почти ничего не знал. Конечно, я слышал, что такая где-то существует, но никакой торговли с ней не велось, а мне за делами было недосуг заглянуть в энциклопедию. Рафаэль рассказал перед отъездом, что кенгуряне хотят прислать своего представителя для переговоров, и предупредил, чтобы я держал с ним ухо востро. Из его слов я понял, что кенгуряне — изрядные жулики и пальца в рот им не клади. Судя по всему, сказал он, торговать они в конце концов откажутся, изрядно поводив нас за нос. Почему-то их отношение к торговле через систему Торгсина было «традиционно негативным» — так изящно выразился Гамлет Рафаэль Витковский, передавая мне дела. Словом, я понял, что они всячески будут совать конференции палки в колеса.

— У них старая вражда с планетой Скорпион, — сказал Рафаэль. — Уж не знаю, что они там не поделили, только эти космические Монтекки и Капулетти подсиживают друг друга уже лет четыреста. Нет, до драки у них не доходит. Просто они пакостят Друг Другу как только могут. Последний раз это произошло у меня на глазах, во время седьмых межзвездных Олимпийских игр.

И он рассказал мне, как было дело. Хитроумные и коварные кенгуряне привезли на Олимпийские игры здоровенную бутыль с какими-то комарами, укус которых замедляет обмен веществ в организме у скорпионцев, и выпустили их в парке, окружавшем Олимпийскую деревню. Озверевшие от долгой голодовки комары, конечно, перекусали всех спортсменов. Никому это не повредило, кроме скорпионцев. Они все игры ходили полусонными и дремали прямо на старте. Один байдарочник так крепко уснул на дистанции, что его унесло течением за финиш километров на сто. Словом, во всех видах состязаний скорпионцы заняли последние места. Они, конечно, догадались, чьи это проделки, но кто же станет жаловаться на комаров!

— Будь уверен, — сказал мне Рафаэль, — если скорпионцы участвуют в каком-нибудь деле, то кенгуряне из кожи готовы будут вылезти, лишь бы чем-нибудь им насолить. А скорпионцы только что подписали Декларацию.

Кстати, об этой Декларации. Перед отъездом Рафаэль вручил мне серебряный ключик от большого футляра, в котором хранился переплетенный в кожу фолиант, украшенный медными застежками — совсем как старинные инкунабулы. На переплете на трех языках — русском, линкосе и едином — было выдавлено золотыми буквами слово «Декларация». Эту книгу соорудил кто-то из предшественников Рафаэля. Подразумевалось, что в ней будет начертана «Декларация прав и обязанностей всех разумных планет, вступивших в братский союз свободной межпланетной торговли» — примерно так ее хотели назвать. Рафаэль нашел книге другое применение.

Не помню, говорил я или нет, что число известных нам цивилизаций уже перевалило за семь с половиной тысяч. Причем в энциклопедиях и справочниках упоминается всего тысячи три. Наша полиграфия, увы, никак не может справиться с растущим потоком дополнений к уже выпущенным томам. Торгсин должен был охватить всех желающих, а как их охватить, если ни в одном справочнике нет даже адреса данной цивилизации! Вот Рафаэль и придумал, чтобы каждый прибывший на Землю инопланетянин, желающий присоединиться к системе Торгсина, оставлял в этой книге свои координаты и указания, как долететь до его родины. Выглядели они примерно так: «Старт в плоскости эклиптики через точку весеннего равноденствия и далее три парсека по вектору альфы Весов, затем поворот оверштаг к надиру, правее 17 градусов и прямо, обходя пылевое скопление справа, чтобы Канопус посвечивал в левую щеку, а потом еще полпарсека, беря чуть выше оси мира».

Как вы понимаете, все это излагалось точным математическим языком, причем не по-русски, а чаще всего на родном языке пришельца. К моменту отъезда Рафаэля Декларация была заполнена на две трети уникальными сведениями о тысячах планет, желающих влиться в русло всемирной галактической торговли. Поэтому он наказал мне беречь ее как зеницу ока. Случись что с этой книгой — и мы, инициаторы Торгсина, будем в глазах всей галактики выглядеть отпетыми дураками. И конечно, делу развития межпланетной торговли будет нанесен тяжелый урон. Даже подумать страшно, сколько десятилетий понадобится, чтобы восстановить все координаты гостей, послать им извинения, объяснить, что мы, дескать, оказались растяпами, и назначить новый срок конференции…

Словом, я старательно оберегал эту уникальную книгу. Правда, особенных усилий от меня не требовалось. Лежала она в своем футляре посреди полированного стола из марсианской яшмы, комната всегда была на замке, двери и окна оборудованы сигнализацией. Если же ктонибудь ею интересовался, я сидел тут же и глаз с нее не спускал. Впрочем, за месяц это случилось три раза. Первым ее попросили достать для съемки сотрудники телехроники, потом ее часа два листал редактор-составитель очередного тома энциклопедии — он смотрел, нет ли в ней чего-нибудь нового о цивилизациях на букву «Р». Кажется, две цивилизации он отыскал — рогоглазы и рцыиххары. А потом появился кенгурянин.