Незваные гости - [92]

Ты не находишь, что в этом есть своеобразная поэзия? А? Читая эти документы, можно подумать, что все сотрудники, составлявшие эту книгу, – люди исключительно человечные, только и думающие о страданиях эмигрантов… об их одиночестве, их терзаниях… В отношении польских шахтеров собранные сведения не то чтобы подтасованы, но они не достоверны: ты сам понимаешь, что, когда шахтерам задают некоторые вопросы, они отвиливают! Они говорят себе «это полиция» и отвечают: «Политика? Не знаю, что это такое. Франция? Я люблю Францию…» К тому же… Польские шахтеры – особая проблема, к ним относятся бережно, в них нуждаются.

Ив подозвал официанта и попросил «повторить».

– Угольные магнаты – психологи, – продолжал он, – сейчас я тебе объясню. Когда в 1918 году было заключено соглашение между правительствами о вербовке польских шахтеров и когда шахтеры прибыли во Францию, им приготовили жилые, целые поселки, специально для них выстроенные. Приготовили ксендзов поляков, учителей поляков… Хотели создать своего рода польскую колонию, жители которой не общались бы с французскими рабочими. Вся эта история «пролетарии всех стран, соединяйтесь!» не устраивала хозяев. Угольные магнаты хотели взять польских шахтеров тихой сапой, они старались сыграть на их тоске по родине, на их сентиментальности, и они приготовили «питательную среду» и для их патриотизма, и для национального чувства, и для тоски по родине. Представь себе, что профсоюз все же оказался сильнее хозяев, и польские шахтеры не стали штрейкбрехерами: в тридцать шестом году все польские шахтеры, кто бы они ни были, к каким бы организациям они ни принадлежали – к католическим или патриотическим, – вступили в профсоюз…

– Но в этом нет еще ничего катастрофического!

– Подожди, увидишь. Время шло… Польша стала народной демократией. И национальные чувства поляков, тщательно взращиваемые хозяевами, стали проявляться совсем не в том направлении, в каком их вели хозяева… Поляки – патриоты, их приглашают вернуться на родину, в новую Польшу. И многие возвращаются. Но не все, далеко не все…

– Ясно. Здесь достаточно «андерсов» и перемещенных лиц…

– Не в этом дело… Я тебе говорил, что проблема неразрешима. Слушай меня внимательно… Польские шахтеры покинули Польшу под давлением нищеты, родина не могла их прокормить. Уехать, эмигрировать не так-то легко. Несмотря на то, что мы не в девятнадцатом веке, когда эмигранты уезжали в трюмах кораблей, в любых условиях… пускались в эту страшную авантюру, мечтая о несметных богатствах, о необъятных просторах Нового света, о неизвестных краях… Польские шахтеры уезжали, ничем не рискуя, с договором на работу в кармане, большими группами, что менее страшно, и здесь их ждало жилье, им было обеспечено пропитание. А несчастный случай или силикоз могут настигнуть как тут, так и там. К тому же этого они не принимают во внимание, потому что шахтеры любят шахты – свой кромешный ад! Время шло… Вначале они считали делом чести оставаться самими собой, сохранять свои национальные черты. Они жили во Франции, как в Польше, и даже не научились говорить по-французски. Да, они хотели остаться самими собой, это верно, но очень тяжело всегда чувствовать себя не таким как все, и они мечтали в один прекрасный день вернуться в родную деревню, где они будут, как все. Мечта – это связующее звено между эмигрантом и его родной страной. Но, по мере того как проходит время, соотношение между двумя частями жизни эмигранта – большей, которая принадлежит родине, и меньшей, прожитой в чужой стране, – меняется… Приходит день, когда эмигрант начинает мечтать о родине, как мечтаешь о безвозвратно ушедшей молодости. Это в первом поколении. А если ты возьмешь второе и третье поколение… Ведь некоторые из них стали совсем французами! Для них уехать в Польшу значило бы вновь эмигрировать! Они снова пережили бы те муки, которые испытали их родители, покидая Польшу! Не говоря уже о смешанных браках… Что же получается?… Полякам, привыкшим к Франции, имеющим здесь верный кусок хлеба, предлагают покинуть Францию и вернуться к себе на родину, в Польшу… В Польшу независимую, но разоренную войной; в страну, которая ценой гигантских усилий восстанавливает на голой земле разрушенное… Поехать туда – риск, там в перспективе – напряженный труд. Если они покинули когда-то свою родину, то только потому, что у них не было выбора, их толкнула на этот шаг нищета… Теперь, чтобы покинуть Францию, их приемную родину, в них должен заговорить польский патриотизм, ведь те, кто уже уехал в Польшу, не пишут оттуда, что там молочные реки и кисельные берега и что галушки там сами прыгают в рот… Они пишут, что жизнь там трудная и что все надо сызнова строить… Так вот, брат, когда у пролетария есть чем прокормить детей, когда старость его обеспечена и он живет в стране, которая ему нравится, к которой он привык… тогда, брат… он в этой стране и остается!

Серж подумал о Владеке и его семействе: все, о чем говорил Ив, он успел заметить за один день. Тем не менее он сказал, чтобы проверить:

– Но ведь многие уехали…

– Что ж из того?… Я говорю не о тех, кто уехал,