Незваные гости - [91]

– Пора, – сказал Ив, поднимаясь и бросив последний взгляд на крошечного Брассера, – я пришлю тебе остальные деньги завтра утром, у меня есть список тех, кто еще не заплатил… Они заплатят, уверяю тебя. Не вставай, Робер…

– Он, конечно, знает, что умирает, – сказал Серж, когда машина завихляла в кромешной тьме.

– Еще бы не знать!… Сколько людей умерло у него на глазах. В том числе его отец. Поедем обедать в городок за пятнадцать километров отсюда. Не хочется беспокоить товарищей… Они здесь не привыкли есть по вечерам, а я голоден. Фанни остается ночевать у своей подруги учительницы и вернется в Париж поездом. Ты согласен ехать ночью? Мы потом зайдем на бал, чтобы не обидеть их, и уедем.

Серж согласился. Они вернулись на большую торговую улицу, проехали мимо ярко освещенного «Зала», из которого шел пар, как из кастрюли, в которой что-то кипит ключом. Выехав из Икс-ле-Мина, они покатили во тьме.

– Я все забываю у тебя спросить, Ив, как обернулось дело с Фрэнком Моссо?

Ив замедлил ход, направил фары на дорожный указатель, сказал: «Все правильно…» И они снова нырнули в ночь.

– С Фрэнком Моссо? – повторил он. – Ему без всяких осложнений возобновили «вид на жительство» во Франции. Пока что американцев не трогают, даже тех, у кого неприятности с американским посольством! Конечно, и американцы беспокоятся за свое будущее. И в особенности Моссо… Он очень подавлен. А жена его пилит, настоящая ведьма… Она ругает Фрэнка коммунистом и швыряет в него посуду. Да, с ними не легко иметь дело, уверяю тебя! Если говорить о беспрецедентном положении, так вот оно – налицо! Я не люблю заниматься «невинно пострадавшими» такого рода. Когда высылают испанского республиканца, я и мой клиент прекрасно понимаем друг друга и обделываем дело по-семейному… А с Моссо я никогда не знаю, чего он хочет. Мне его жалко, конечно… Я встречаюсь с ним только затем, чтобы успокоить его, потому что сейчас во Франции ему бояться нечего. Признаюсь, проблема польских шахтеров меня куда больше волнует.

XXII

– По-моему, это неразрешимая проблема.

Они уже довольно долго сидели в почти пустом ресторане, претендовавшем на некоторую роскошь, – с выставкой закусок и бархатными банкетками. Ив, как всегда, много пил, но не пьянел, только слегка покраснел, да очки у него запотели… Теперь он произносил перед Сержем целую речь. Говорил он просто, без адвокатских замашек, но профессиональная привычка к выступлениям все же сказывалась.

– Это я говорю только тебе, Серж, потом не рассказывай всюду, что такова точка зрения мэтра Ива Бо-нето… Я постоянно имею дело с польскими эмигрантами, и я тебе говорю, что это вопрос неразрешимый.

– А я думал, что ты марксист…

– Может быть… На бумаге все просто, но когда ты имеешь дело с живыми людьми… Перед тобой одни индивидуальные исключения и неповторимые ситуации. И ты, как крыса, попадаешь в мышеловку противоречий, которые существуют даже между интересами самих трудящихся. Между их настоящим и их будущим. Я пытаюсь понять, изучаю, собираю материалы… Что может быть тоскливее статистики? Так вот, я изучал статистику, и я читал ее с волнением, как роман. Возьми, например, работы по демографии… После Освобождения последней инстанцией в утверждении натурализации эмигранта является Министерство здравоохранения. Раньше последней инстанцией было Министерство юстиции – ты чувствуешь разницу, так сказать, либерализм… Но на деле все это недолго продержалось, как и все остальное… и натурализация опять стала делом полиции, Министерства внутренних дел. Но сохраняется видимость, что решает этот вопрос Министерство здравоохранения и заселения. Чиновники отдела «заселения»… как тебе нравится это слово – «заселение»? однако так это называется… явно боятся, что их рано или поздно рассчитают за ненужностью, и прилагают все усилия, чтобы доказать, что они нужны. Демография – их сфера, и они этим пользуются, доказывают, что их точка зрения тоже играет роль и что не только полиция охраняет интересы Франции! В чем они абсолютно правы. Теоретически, даже если практически их никто не слушает.

Ив взял со стула свой старый, истрепанный портфель, так туго набитый, что он разлезался по швам, и стал в нем рыться.

– Вот, – удовлетворенно сказал он, доставая две книги, – это документы, изданные «Национальным институтом демографии при Министерстве здравоохранения», об отношении Франции к эмигрантам и о возможности приспособления эмигрантов к жизни во Франции… Ты увидишь… Они написаны странным для такого рода документов и статистических данных языком. Удивительно, но… это подлинно «человеческие документы»… «Травма пересадки на другую почву… Прыжок в неизвестное… Жизнь эмигранта построена на разрыве, который произошел в ней в какой-то определенный момент и оставил незаживающую рану… Эмигранты, не имеющие поддержки, двигаются вслепую и обретают центр тяжести и прочно обосновываются только после долгих блужданий… Есть тенденция превращать всех эмигрантов с их индивидуальным лицом в стереотипное существо – иностранца… Нет таких коллективных преград, которых некоторые индивидуумы не могли бы преодолеть».