Незримые нити - [11]

Наташа почистила зубы пальцем, наспех подкрасила ресницы и заглянула в холодильник. Семен не обманул, холодильник был практически пуст, если не считать банок с собачьим кормом. Наташа нашла только три яйца и кусок обветренной копченой колбасы. Она понюхала колбасу, решила, что после термической обработки продукт будет съедобным, нашла сковороду и пожарила яичницу с колбасой.

В хлебнице нашлось несколько кусков резаного белого хлеба. Хлеб не казался заплесневевшим. Его Наташа тоже понюхала, сняла со сковороды яичницу и обжарила хлеб.

Волноваться она начала, когда яичница совсем остыла. Сначала с досадой подумала, что не догадалась спросить у Семена номер телефона, тут же вспомнила, что телефон остался на столе. Потом просто стояла у окна, глядя на заснеженный тротуар. Окно выходило на противоположную от подъездов сторону, но она отчего-то боялась отойти от окна.

Дверь хлопнула, когда ей казалось, что это уже никогда не произойдет.

— Почему так долго? — не поворачиваясь от окна, спросила Наташа.

— Долго? — удивился Семен и посмотрел на часы. — Часа не прошло.

Кузя протопал к стоявшей на кухне миске, тяжело вздохнул — миска была пуста.

Наташа наконец оторвалась от окна, наклонилась, погладила собаку.

— Я не знала, что с собаками гуляют так долго.

Семен не ответил. Открыл банку собачьих консервов, вывалил содержимое в миску. Потом оглядел стол, улыбнулся, притянул к себе Наташу и чмокнул в ухо.

— Мне казалось, что ты никогда не придешь, — жалобно проскулила она.

— Тебе стало меня жалко? — засмеялся он. Невесело засмеялся, понимающе.

— Мне стало грустно. Кроме тебя, мне никто не скажет, что я тоже дура. — Она выбралась из его рук и приказала: — Садить завтракать. Нечего тратить деньги на рестораны.

Семен смотрел на нее ласково и немного заискивающе, как Кузя. Ей было с ним очень хорошо, казалось, что она знает его давно и может предугадать каждый его шаг. Она не поверила бы, что способна на такое… безумство.

Безумство Наташе нравилось. Она свободная женщина и имеет на это право.

* * *

Антонина еле дождалась, когда Оксана перестанет гудеть пылесосом. Потом с нетерпением ждала, когда перестанет шуметь вода в ванной. Странно, Антонина не любила грязи, смесители протирала часто и тщательно, но такого блеска на металле, который всегда получался у Оксаны, достичь не могла.

— Все! — наконец объявила Оксана, заглянув в комнату к Антонине. — Все, Антонина Александровна.

— Волшебница ты, — похвалила Антонина, направляясь на кухню. Включила чайник, но Оксана, оттесняя хозяйку, принялась хозяйничать сама.

Чаепитие после уборки было у них ритуалом.

— Если бы вы меня не позвали сегодня, я сама бы приехала. — Оксана подвинула Антонине вазочку с печеньем.

— Достает тебя Елизавета?

— Не в том дело… — Оксана махнула рукой. — Борис Александрович недавно в командировку ездил…

— Да, — подтвердила Антонина, чувствуя себя гостьей. Чувствовать себя гостьей было приятно.

— Я в подъезде у Бориса Александровича случайно познакомилась с одной девушкой… У нее маленький ребенок, восемь месяцев, я однажды помогла ей коляску вывезти. Короче, она меня иногда зовет помочь с ребенком. Когда няня у них болеет.

— Няней лучше работать, — воодушевилась Антонина. — Попробуй, договорись.

— Да меня и моя работа устраивает, — отмахнулась Оксана. — С ребенком нужно целый день сидеть.

— Это да.

Оксана налила чай, достала с полки сахарницу, села напротив Антонины.

— В общем, я ночевала с ребенком, возилась с малышом, чтобы родители поспали подольше. — Оксана отпила чай, обняла чашку пальцами и заговорщицки наклонилась к Антонине. — Елизавета явилась домой утром.

— Что?! — выпрямилась Антонина.

— Угу, — кивнула Оксана. — Мы с малышом у окна стояли. Елизавета явилась домой утром, только-только рассвело. Я видела, как она зашла в подъезд. Это было как раз тогда, когда Борис Александрович уезжал в командировку.

— Могла просто выйти куда-нибудь утром, — с сомнением предположила Антонина.

— Куда? — хмыкнула Оксана. — В магазины она не ходит, да и закрыты они еще были. Она, кстати, накануне заставила меня продуктов ей накупить. Я покупки привезла вечером, часов в восемь. Отдала продукты и пошла к малышу.

— Может, просто так вышла, прогуляться…

— Ну конечно! Гулять она пойдет! — Оксана возмущенно потрясла головой. — Валяется целыми днями, как колода. Как только бока не отлежала!

— Ч-черт…

Антонина терпеть не могла невестку и брак брата считала идиотизмом, но то, что она услышала, казалось чем-то невозможным.

— Если что-нибудь еще заметишь, позвони немедленно!

— Обязательно, — пообещала Оксана. — Я сразу хотела вам позвонить, но… как-то не решилась.

— Ну и зря!

Оксана вымыла посуду, Антонина заперла за девушкой дверь.

Она терпеть не могла Елизавету, но сейчас сделала бы все возможное, чтобы брат продолжал жить с молодой женой спокойно и счастливо. Он это заслужил. Антонина помнила, как Боря постарел после смерти Ольги. Она одна знала, как тяжело ему было одному. Конечно, она очень ему помогала, но даже самая лучшая сестра никогда не заменит жену.

— Черт! — вслух сказала Антонина. — Черт!

«Несчастье на вашей семье, — сказала когда-то цыганка, упорно хватая Антонину за рукав. Они с Борей хоронили мать, цыгане бродили у ворот кладбища. — Я тебе сейчас всю правду расскажу».